Глава ослабил хватку на шее Тавии – как будто хотел насладиться горестными нотками в ее голосе.

– Ты убил ее, – с трудом выговорила Тавия.

– О нет, – возразил Эшвуд. – Она сама убила себя. Это оказался единственный способ прекратить шепот. Кажется, это был яд, хотя подробности я помню довольно смутно. Одно жалкое человеческое существо неотличимо от другого.

– Убийца, – выплюнула Тавия. А потом действительно плюнула прямо в его отвратительное лицо. Глава даже не вздрогнул.

– Ты должна радоваться, маленькая фокусница, что Зекия смогла воплотить в жизнь мои замыслы касательно Лой. Твоя мать была одной из немногих, кто помог мне усовершенствовать мое наследие. Ее безумие стало важным уроком.

Плечи Тавии содрогались от рыданий. Девушка пыталась выровнять дыхание, но магия Главы все еще сдавливала горло – пусть уже не так туго.

Лицо мамы встало перед ее внутренним взором.

Улыбка мамы.

«Все хорошо, сиоло. Все будет хорошо».

Сколько же этот монстр украл у нее?

– Моя магия пробиралась по ее жилам, пока Коралина не перестала отличать свои мысли от моих. Мы испробовали этот метод на многих жителях окраин, – сказал Глава почти с ликованием. – Разве ты не понимаешь, маленькая фокусница? Магическая болезнь – это миф. Это всегда было делом моих рук, моей силы, экспериментом над недостойным уличным отрепьем – по одному зараз, – пока я наконец не получил результат.

Тавия опустила руку к бедру.

Он отнял у девушки детство. Ее прошлое и ее будущее. Эшвуд уничтожил ее.

Глава отнял единственного человека, который был у Тавии. Забрал девочку с улиц под предлогом спасения. Убедил ее продавать другим людям то самое зелье, которое убило и маму.

И это случилось не только с ее семьей. Он разрушил бессчетное множество других семей. Даже семью Уэсли.

Тавия скрипнула зубами.

Данте Эшвуд являлся всего лишь человеком, подсевшим на магию. Это не делало его неуязвимым. Она, Тавия, может убить человека. Способна убить его так же, как мужчина убил ее маму.

– Ощути в себе этот гнев и то, как он жаждет тьмы, – сказал Глава. – У тебя есть возможность стать подобной мне, маленькая фокусница. Стать такой же, как мой Уэсли.

Тавия сжала рукоять ножа. Ощутила в ладони ее твердость. Девушка глядела на Эшвуда снизу вверх. Глаза ее были темнее, чем у него.

– Уэсли не такой, как ты, – ответила она.

А потом ударила ножом в сердце Главы.

В склепе пахло смертью и разложением.

Стены были сырыми от влаги, выделяемой гниющей плотью. Тьма царила такая, что даже призванный Арджуном шар света озарял пространство лишь на несколько шагов. Казалось, тени отступают, а затем ползут следом.

Карам и Арджун шли медленно, стараясь ступать бесшумно. Они морщились от веса гильзы. Устройство было тяжелым, как тысяча духов разом – хоть они и несли его вдвоем.

Внутри гремели талисманы, желая поскорее сработать.

Карам опустила взгляд, чтобы поудобнее перехватить гильзу. Воительница в очередной раз изумилась, не увидев своих рук.

Она втянула воздух. Девушке никак не удавалось привыкнуть к этому полю невидимости. Карам думала, что Мастера сделают их незримыми только для посторонних глаз. Воительница не представляла, что они медленно растворят ее кожу, плоть и кости, пока она не станет воздухом.

Карам надеялась, что Уэсли может подождать еще немного.

Это была последняя оставшаяся гильза. Карам не хотела, чтобы сигнал пришел на половине процесса установки. Несмотря на то что амулеты окроплены ее кровью, девушка не жаждала рисковать.

Особенно когда речь шла о магии – тем более взрывчатой магии.

«Еще несколько минут», – подумала она.

– Этот склеп какой-то бесконечный, – сказал Арджун по-ренийски.

Карам едва не подскочила, услышав его голос так близко. Она действительно никак не могла привыкнуть к невидимости.

Однако Арджун был прав. Склеп, казалось, тянулся без конца. Они заметили это строение, скрытое за рощицей мертвых деревьев и кустов с колючками. Длиной эти колючки оказались едва ли не с меч. Огромные стальные ворота были заперты на толстые стальные цепи. За ними обнаружилась еще одна дверь, с которой не смогло справиться даже искусство вскрытия замко́в, которому Карам научилась у Уэсли. Даже Арджуну пришлось применить изрядную толику магии, чтобы пробиться внутрь.

Склеп выглядел так, будто тянулся под всем за́мком и служил потайным выходом на случай, если придется спасаться бегством. Если установить последнюю гильзу здесь, то когда Глава или кто-то из его людей попытается сбежать, он окажется заморожен во времени и не сумеет использовать свою магию для сражения. Идеальная цель.

Они продолжили идти. Через пару минут Карам с признательностью вздохнула, когда ее руки вновь стали зримыми. Она и Арджун вышли за пределы поля невидимости.

«Хвала духам», – подумала девушка.

Карам внимательно смотрела под ноги. На полу виднелись отметины от когтей. Засохшая кровь между плитами напоминала бурую краску. Карам прислушивалась в ожидании сигнала от Уэсли – или, скорее, от Саксони. Звука, с которым ее пламя прорежет воздух и устремится к луне.

Ничего не было слышно. Карам не знала, хорошо это или плохо.

Арджун поддернул гильзу повыше. Карам была рада, что теперь может видеть его лицо.

– Далеко еще, как ты думаешь? – поинтересовался он.

Карам не знала. Воительница полагала, что они могут идти несколько часов, но так и не дойти до нужного места. Или, быть может, спутники уже миновали лучшую точку для установки гильзы.

– У меня нет схемы, – ответила она.

Арджун смахнул пот со лба. Световой талисман в его ладони замерцал, на миг погрузив их во тьму.

Тени рванулись ближе. Раздался вой.

Арджун опустил руку. Темнота отпрянула назад.

– Что это было? – спросил он. Карам сглотнула. Из темноты до ее слуха донесся какой-то шорох и голодное рычание.

Девушка медленно поставила гильзу на пол. Арджун последовал ее примеру.

– Не двигайся, – приказала она. – И не дай свету погаснуть.

Карам выхватила ножи из ножен. Сталь взвизгнула, освобождаясь. Арджун потянулся за собственным клинком. Свет мигнул. Тени взвыли.

– Я же сказала – не двигайся! – прошипела Карам.

Она знала этот звук. Духи побери, воительница слишком хорошо его знала.

Взгляд Арджуна обшаривал окружающую тьму. Световой талисман был крепко зажат у него в ладони.