Эти политические образования не были «народами» и во втором понимании этого термина, которому традиционно придается важное значение. Как мы видели, триста лет экономического развития создали – или ускорили появление – социальное неравенство в германском мире. И для готов, предводительствуемых Амалами, как нам совершенно точно известно, это означало, что в их обществе имелись воины двух рангов, возможно перекликающихся с классами свободных и вольноотпущенных. То же касается лангобардов, которые вторглись в Среднедунайскую низменность только после того, как сыновья Аттилы прекратили борьбу за власть. Когда речь заходит о групповой идентичности в этом контексте, у нас появляется новое измерение, которое необходимо учитывать. Только воины более высокого статуса получали в полной мере все преимущества от объединения, к которому они принадлежали, поскольку лишь они обладали соответствующими правами и привилегиями. И только они могли полностью принять групповую идентичность своего племени. Важность этого заключения отчетливо прослеживается в исторических источниках. В какой-то момент, во время завоевания Византией остготской Италии, были убиты все воины-готы, обладавшие высоким статусом и находившиеся в составе их армии в Далмации. Оставшиеся воины с более низким статусом сразу же сдались. И на протяжении всего повествования о той войне Прокопий подчеркивает, что большие потери среди воинов высокого статуса вызывали в обществе готов тревогу и уныние[308].

Из этого следует, что крупные племенные объединения, появившиеся на месте империи гуннов, совершенно точно не были «народами» в традиционном понимании этого слова. Не имея ни культурного, ни иерархического единства, они представляли собой сложный комплекс политических союзов и статусов, которые, как видно по двойственной структуре войска, наверняка включали в себя и рабов, лишенных права носить оружие. Однако при этом не следует впадать в крайности, чрезмерно упрощая картину: не нужно вместо полностью закрытых и цельных групп населения, какими их рисовали ранее, сразу же переходить к противоположному подходу и представлять эти объединения как удобные, сиюминутные союзы, не имеющие ни внутренней структуры, ни стабильности. Сейчас неподходящий момент для подробного рассмотрения этого положения, однако следует сделать здесь два важных замечания. Прежде всего, групповые идентичности не зависели от королевских семей, которые в одном из классических подходов рассматривались как своего рода «социальный цемент», скрепляющий до крайности разрозненные импровизированные союзы с блеклым подобием этнической целостности. Лангобарды, к примеру, признавали королей из различных династий, а не строго из одного королевского рода и при этом ухитрялись оставаться единым племенем, не утрачивая своей идентичности, даже в те периоды, когда у них вообще не было короля. Это хорошо известный факт, но ученые редко признают, что история готов во многом похожа на историю лангобардов – куда больше, чем кажется. В 520-х годах, пытаясь сделать наследником итальянского престола своего внука – у которого имелось множество соперников, в том числе и принадлежащих к правящей династии, – Теодорих Амал, племянник Валамира, задействовал масштабную пропагандистскую кампанию, утверждая, что лишь его род является истинно королевским и потому один должен править готами. Кассиодор помог ему найти «доказательства» справедливости этих притязаний в истории готов, создав генеалогию, согласно которой внук Теодориха был представителем семнадцатого поколения королевской семьи. Однако правители всегда утверждают нечто подобное, и верить им не следует, особенно в этом случае. Заявления Теодориха и приводимая им история его семьи не согласуются с тем, что можно почерпнуть из современных ему источников. Генеалогическое древо Амалов, составленное Кассиодором, было слеплено из сведений, почерпнутых в готских устных преданиях и римских исторических трактатах, и вдохновлено библейскими жизнеописаниями. Господство Амалов над этой ветвью готов укреплялось постепенно примерно с 450 года. Теперь не приходится удивляться тому, что, когда род Теодориха не смог предъявить подходящего наследника, он был срублен под корень – фактически в буквальном смысле, ведь его племянник Теобальд был убит в 536 году за свои вечные неудачи – всего через десять лет после смерти великого короля[309].

К тому же при всей хаотичности политического процесса, запущенного со смертью Аттилы и ставшего причиной появления всех этих объединений, идентичность некоторых крупных племен было не так просто уничтожить. К примеру, руги, присоединившиеся к Теодориху в 487–488 годах, сохраняли свою независимость на протяжении еще двух поколений, вплоть до 540-х годов, когда они все еще оставались узнаваемой народностью среди других, населявших Италию. Герулы также, несмотря на все их злоключения и расколы, сохраняли довольно сильное чувство групповой идентичности еще сорок с лишним лет после поражения, нанесенного им лангобардами в 508 году. Иначе они не стали бы искать себе нового предводителя из традиционно правящего рода среди своих сородичей, ушедших в Скандинавию[310]. Судя по их истории, и руги, и герулы были группами «среднего размера». Они не были так же сильны в военном отношении, как союзы готов, лангобардов или гепидов, создавшие более долгосрочные политические образования, которые в конечном итоге вобрали в себя и часть ругов и герулов. В обоих случаях, однако, имеющиеся свидетельства подвергались сомнению. Посольство герулов в Скандинавию было объявлено «сказкой», а повторное появление ругов в 540 году – изобретением историка Прокопия, который, как утверждается, был весьма склонен любое скопление варваров рассматривать как «народ», а потому ему нельзя верить. Обе эти истории встречаются во всех подробностях лишь в одном источнике, следовательно, их правдивость под большим вопросом. Однако есть ли реальные основания у этих заявлений?

На мой взгляд, их нет. В случае с герулами посольская миссия в Скандинавию весьма подробно описана в середине повествования об их существовании после поражения в битве с лангобардами. Другие части этой истории подтверждаются иными источниками, к тому же Прокопий в общем и целом описывает разрушение их идентичности. Когда две группы герулов в 549 году в конечном итоге выходят в битву друг против друга (одни сражались за гепидов, а другие – благодаря вмешательству Римской империи – за лангобардов), приходится заключить, что название герулы утратило свое значение и роль определяющего фактора человеческого поведения. Этот рассказ весьма правдоподобен, в нем нет ни противоречивых фактов, ни очевидных ошибок. Разумеется, хотелось бы получить больше подробностей, но в целом повествование Прокопия соответствует обычным критериям, по которым определяется надежность источника, созданного древними и средневековыми историками. В случае с ругами у нас опять-таки имеются другие источники, объясняющие, почему они именно так сыграли свою партию во время завоевания Италии Теодорихом в начале 490-х. На самом деле они дважды сменили сторону – сначала присоединившись к Одоакру, а потом вернувшись к готам. И не следует удивляться тому, что их идентичность – по крайней мере, в пределах одной группы – сохранялась на протяжении еще целого поколения после завоевания варварами Италии.