— Нет пока никакой традиции, — пожала та плечами. — Это у нас первый такой праздник. Пару недель назад Ире Зварыч исполнилось двадцать, но она не отмечала, мы вообще только через несколько дней узнали о ее дате, да и то случайно… Мы с Инной думаем, что нужно дарить что-нибудь земное. У всех же есть какие-то мелочи! Здесь это ценность.

Сама по себе идея показалась Насте интересной — в самом деле: любая вещь с Земли могла считаться в Крепости уникальной — но беда была в том, что весь ее скарб безвозвратно утонул в Сиамском заливе. Был еще, правда, Маринин рюкзак, так и хранившийся у Насти, но распоряжаться вещами погибшей подруги казалось ей чем-то сродни кощунству. Единственное же, что осталось земного у нее самой — многострадальные джинсы, но их, во-первых, дарить было жалко, а во-вторых, едва ли они пришлись бы по размеру стройной тонконогой Аде… Впрочем, нет: имелось же еще кое-что, сохранившееся вместе с джинсами!..

— Как говаривал Винни-Пух, это очень полезный подарок, — звонким голосом начала презентацию Настя. — В Москве ему как-то не удавалось проявить себя в полной мере, но после мы с ним пережили немало приключений! В Тайланде на пляже его даже пытались у меня похитить! Одна милая обезьянка. Потом он нес на себе мой нож и флягу, которую я вечно забывала наполнить. Затем его отобрала тайская полиция — но вернула. В общем, вот он! — торжественно вынула она руку из-за спины. В кулаке был зажат черный брючный ремень с серебристой пряжкой. — Незаменимая вещь! Поддержка штанов — далеко не все, на что он годен! Например, им можно связать руки плененного врага! Ноги тоже можно.

— Еще можно на нем повеситься! — «не в кассу» вставил Тёма.

— А можно выпороть какого-нибудь несносного мальчишку, лезущего, куда не просят, — недовольно зыркнула на него Настя. — Короче, просто находка! Носи! — протянула она ремень Аде.

— Спасибо огромное, прямо сейчас и надену! — заявила та, принимая подарок. Девушки расцеловались, и Ада принялась просовывать кончик ремня под штрипку своих джинсов.

— А теперь — с тебя тост! — не унимался Борисов.

— Ну, давай, — взяла у него «бокал» Настя. — Пожалуй, буду кратка: за именинницу! — отсалютовала она плошкой Аде.

— Ура! — прокричала Аня. Тёма и Ада дружно подхватили возглас. Вера и Инна промолчали, но подняли «бокалы» вместе со всеми.

Коктейль оказался довольно крепким, и на первый раз Настя решила ограничиться одним глотком.

— А закуска какая-нибудь есть? — спросила она оглядываясь.

— Только обеденная каша, — указала ей Аня на тарелку на столе.

— Отлично! — зачерпнув пинцетом, Настя положила в рот оранжевый комочек.

— Присаживайся! — пригласила ее Ада. — Хочешь — на кровать, хочешь — на пол.

— Я на пол, — кивнув, она устроилась рядом с Тёмой. — А откуда коктейль? — спросила, усевшись.

— Спирт из медотсека, оранж — с обеда, — пояснила именинница.

— А капитан нам по шее не даст за выпивку? — поинтересовалась Настя.

— А что нам капитан, у нас, вон, свой офицер есть! — кивнула Бердичевская на Аню. — А вообще, в свободное время делаем, что хотим! Инне с Верой на дежурство заступать — так они чистый оранж пьют.

— Ясно, — кивнула она.

— Кстати, — повернулась именинница к Иноземцевой. — Ты обещала спеть! По-моему, самое время — а то так и уйдешь, не успев!

— Ну, раз обещала… — помедлив пару секунд, без особого энтузиазма протянула руку за гитарой Инна. Словно только этого и ждала, Вера подала ей инструмент. Слегка тронув пальцем струну и прислушавшись к звуку, Иноземцева подкрутила колок. — Только я уже говорила: репертуар у меня сейчас не особо праздничный…

— Праздничный я и сама могу, — заявила Ада. — А ты давай что-нибудь свое, фирменное!

— «Твоя любовь», — предложила Вера, как видно, какую-то знакомую ей песню.

— Нет, — покачала головой Инна. — Спою другую. Одновременно и новую и… Ну, в общем, слушайте… — ее пальцы перебрали струны. — Называется «Круговорот».

Они летят

Беспечно, безмятежно

Сквозь облака.

Лучистый взгляд

Ласкает землю нежно

Издалека.

А мы живём

В бескрайних коридорах

Средь мрачных стен.

Сидим и ждём,

Погрязнув в разговорах,

Без перемен.

Но если вдруг

Настанут перемены

Земли, небес,

Замкнётся круг,

И рухнут наши стены —

Пора чудес!

Мы полетим

Беспечно, безмятежно

Сквозь облака

И создадим

Другую Землю нежно,

Издалека.

Где все живут

В бескрайних коридорах

Средь мрачных стен.

Сидят и ждут,

Погрязнув в разговорах,

Без перемен.[25]

Когда музыка смолкла, почти минуту никто не произнес ни звука.

— Это ты уже здесь написала? — негромко спросила затем Вера. — Или еще на «Ковчеге»?

— И не здесь, и не на «Ковчеге», — покачала головой Инна, возвращая ей гитару. — В Москве, год назад. Просто не показывала никому.

— Надо же, — задумчиво проговорила Ада. — А прямо как будто про нас здесь.

— Совпадение, — пожала плечами Иноземцева.

— Может, и не просто совпадение. Любой поэт — в каком-то смысле пророк, — глубокомысленно заметил Тёма.

— Очень… проникновенная песня, — подобрала, наконец, подходящее определение Настя, глядя теперь на Инну немного другими глазами.

— У нее все проникновенные, — заявила Вера.

— Тогда, может быть, послушаем еще какую-нибудь? — предложила Настя. — Что-то там было про любовь?

— Нет, — мотнула головой Иноземцева. — Прошла любовь, завяли помидоры. Пусть лучше Ада споет.

— После такого исполнения как-то даже стыдно гитару в руки брать, — отчасти, пожалуй, кокетничая, проговорила именинница, однако, поданный ей Верой инструмент не оттолкнула. — Но если все просят…

— А, вот вы все где! — перебил ее внезапно раздавшийся от двери голос. Все находившиеся в комнате дружно на него обернулись: на пороге стоял Макс Переверзев. — Так, резко все подорвались — и на выход! — хмуро бросил он. — Общий сбор у ворот!

— Что случилось? — не особо спеша подниматься с пола, спросила у него Аня. — Видишь: люди отдыхают!