Сам Канси составил и довел до сведения всего народа своеобразный катехизис, знаменитые «Шестнадцать наставлений» – основные постулаты конфуцианства в форме, доступной разумению каждого простого человека:

1. Цените превыше всего почтительность к старшим и уважение к братьям, чтобы поддержать основы отношений между людьми.

2. Выказывайте радушие к родственникам, чтобы укрепить согласие в семье.

3. Крепите мир и спокойствие в родной округе, чтобы не дать разрастись ссорам и обидам.

4. Помните о важности землепашества и разведения тутовника, чтобы обеспечить себя пищей и одеждой.

5. Будьте бережливы и благоразумны, чтобы не растратить понапрасну свое достояние.

6. Поощряйте обучение в школах, чтобы поддержать традиции учености.

7. Чурайтесь дурных людей, чтобы не дать погибнуть праведному Пути.

8. Разъясняйте законы, чтобы просветить невежественных и упрямых.

9. Подавайте пример должного поведения и вежливости, чтобы улучшить нравы и исправить обычаи.

10. Усердно занимайтесь предписанным вам делом, чтобы сбылись чаяния людей.

11. Наставляйте младших, чтобы отвратить их от зла.

12. Преграждайте путь клевете и злословию, чтобы защитить честных и правдивых.

13. Не укрывайте в домах дезертиров, чтобы не разделить с ними уготовленного им наказания.

14. Платите исправно подати и налоги, чтобы не подвергнуться наказанию за неуплату государственных сборов.

15. Объединяйтесь в общины и стодворки, чтобы воспрепятствовать грабежу и разбою.

16. Устраняйте вражду и гнев, чтобы явить воочию ценность человеческой жизни.

С 1662 г. по 1796 г. трон занимало всего три императора, и это был один из самых благополучных периодов в истории Поднебесной. Канси ввел щадящий налоговый режим (а по его указу от 1713 г. увеличение налогов было навсегда запрещено – что, конечно, нельзя было иногда не нарушать).

Как когда-то, главным объектом налогообложения стала земля, а не живые человеческие души. Теперь появление каждого маленького человечка не означало отягчения налогового гнета, а стремление каждой китайской семьи иметь побольше детей осталось неизменным. И это, и широкое освоение высокопродуктивных и калорийных культур – батата и арахиса, и политическая стабильность, и, конечно же, многое другое, – привело к тому, что в Китае произошел невероятный демографический взрыв. Если к началу XVII в. численность населения вряд ли превышала 150 млн, то к концу XVIII в. она составляли где-то около 300 млн, а к середине следующего столетия – уже все 400 млн.

Это привело к существенным переменам в способах ведения сельского хозяйства (вернее, к повсеместному усилению ранее уже наметившихся кое-где тенденций). Если в конце XVI в. на душу населения приходилось примерно 8 му земли (напомню, му – это немного больше наших 6 соток), то к середине XIX в. – только 3 му. Результат: чтобы прокормить все это астрономическое количество ртов, надо было выжимать как можно больше даров природы с единицы площади. А для этого китайские крестьяне должны были вкладывать в эту самую единицу в десятки раз больше трудовых усилий, чем их европейские коллеги. Теперь редко где пахали на волах: стали применяться прадедовской конструкции плуги (по сути – почти что сохи, потому что металлическим зачастую был только лемех), тягловой силой для которых был сам человек. Отправляясь по каким-то своим делам в город, крестьянин обязательно прихватывал с собой ведерко, а то и два: в них он собирал отходы своей жизнедеятельности, чтобы вернуть их потом в качестве удобрений в свою драгоценную землю.

Опираясь в управлении в первую очередь на класс чиновников, цинские власти стремились самым широким образом использовать и местное самоуправление. А в нем основную роль играли клановые структуры, верхушку которых составляли «сильные дома». В их среде было немало обладателей ученых степеней – шэньши, не занятых на госслужбе. Они и привлекались обычно к управлению, и им, как и в прежние века, несложно было найти общий язык с уездными чиновниками. В первую очередь, хочется надеяться, по поводу проведения общественно-полезных мероприятий, но далеко не в последнюю – при решении вопроса: как поделить ту часть налогов, которая будет собрана, но почему-то не попадет в казну. И тут цинское правительство выказало знание жизни и разумную снисходительность к человеческой природе: оно перестало считать такую практику за состав преступления. По указу 1713 г. местное руководство получило свои уезды на своеобразные откупа: были установлены фиксированные поступления в казну, а что будет собрано сверх того (в пределах установленной нормы, разумеется, без самодеятельности) – считалось законным приварком чиновной рати и ее помощников. Причем достаточно долгое время правительству удавалось удерживать процессы в рамках, в которых, по меткому определению Л. С. Васильева, «и волки были сыты, и овцы целы» – и делало оно это в том числе за счет умаления собственных, правительственных амбиций. Но в перспективе (правда, достаточно отдаленной) такая политика оказалась чреватой серьезными потрясениями.

В городах на подъеме было ремесленное производство. В приморских провинциях увеличивалось число ткацких предприятий, шелковые и хлопчатобумажные ткани с которых шли не только на внутреннее потребление, но и на экспорт. Мануфактур еще было мало, основная часть производства была сосредоточена в традиционных мастерских – но и при таком уровне развития только в районе Шанхая в ткацком деле было занято около 200 тысяч работников. Несколько сотен тысяч человек занимались изготовлением фарфоровых изделий.

Нельзя сказать, что уже существовал развитый общенациональный рынок. Большая часть продукции реализовывалась на местных рынках или в пределах ближайших провинций. Но все более широким потоком некоторые виды продовольствия и сырья двигались с Севера на Юг, а промышленные изделия и рис – в обратном направлении. Основной транспортной артерией по-прежнему был Великий канал, но все интенсивней становилось и каботажное, прибрежное плавание.

Местная торговля тоже значительно оживилась, появились торговые села, куда везли товар и шли за покупками жители окрестных деревень, где все чаще устраивались ярмарки.

Великий Китайский канал сегодня

Китайский фарфор, шелка, изящные предметы декоративно-прикладного искусства становились все более популярными на Западе, и в XVIII в. увлечение ими даже породило особое направление в стиле рококо – «китайщину» (замечательный ее образец – интерьеры Китайского дворца в Ораниенбауме под Петербургом).

В начале XVIII в. китайские министры откровенничали в беседе с русским послом Измайловым, что это российское правительство очень высоко ставит интересы своего купечества, а в их державе торговлей занимаются «люди самые никудышные и слуги» – но в том же столетии поступления от торговли в казну стали составлять половину доходной части бюджета.