История повторялась. Только в этот раз всё было до предела однозначно. Это у той, первой фотографии были варианты, а здесь… Я ведь не придумал этот поцелуй, да и Дашка его точно не сочинила.

И что мне делать теперь? Что?! Продолжать волочиться за ней верным псом? Ждать? Опять изводить себя? Тогда чем я отличаюсь от Даши? В чём разница? Ещё каких-то десять минут назад я видел её так чётко… А теперь мне хотелось выть.

Можно было забить на всё и уехать. Без разницы куда, просто ехать и ехать, главное, как можно дальше отсюда. И… история бы повторилась.

С силой треснул по дверце своего джипа.

Все эти дни я учился не видеть в Лизе предателя. И сегодня отправляя её к Елене Константиновне, я рассчитывал на то, что они смогут почувствовать друг друга настоящими, ранимыми и раненными. И если я сам так реагирую на Лизу, тогда какой смысл во всём этом?

Сделал глубокий вдох.

Как не крути, нам надо поговорить. Просто поговорить. Я должен хоть раз в жизни выслушать её.

Глянул на часы. Прошло почти два часа с тех пор, как я высадил Лизу во дворе Илюшиных. Должно быть, они уже окончили свой разговор. Когда я ехал к Даше, отправил Лизе сообщение, чтобы она дождалась меня. Осталось только рассчитывать на то, что она дождётся меня.

Дорога не успокаивала. Скорее наоборот, всё казалось слишком медленным и тянущимся. Мне хотелось ответов здесь и сейчас. А передо мной, то тут, то там зажигался красный свет или возникала пробка.

Во двор заруливать не стал, это казалось до ужаса долгим. Выскочил из машины, бросив её на обочине, размашистым шагом направился к дому. Впрочем, далеко идти не пришлось. Лиза нашлась сразу же за домом. Сидела на бордюре, обхватив свои ноги. Как тогда на острове. Только там она казалась ранимой, а теперь у меня было ощущение, что она на грани. Словно старалась сжаться в комок, так судорожно хваталась за свои колени.

Я присел напротив и коснулся её колена. Она вздрогнула и подняла на меня свои красные и заплаканные глаза, полные горя и чего-то ещё. В какой-то момент мне стало казаться, то я сам физически чувствую её боль.

— Ты знал? — практически одними губами спросила она.

Я думал. Сопоставляя одно с другим.

— Догадывался.

Она сглотнула.

— Почему же не сказал?!

— Потому что это были лишь предположения… Да и разве это имеет хоть какое-то значение? Они в любом случае твои родители.

— Ванька, — всхлипнула она. — Ты хоть представляешь, сколько лет я считала себя ужасной дочерью, ужасным человеком… Я столько лет считала, что не заслуживаю ничьей любви.

Дальше она расплакалась, я только и успел, что прижать её к себе. Лиза плакала на моей груди, а я гладил её по волосам, борясь с желанием разреветься вместе с ней. Никто и не обещал, что в этой жизни всё бывает правильно…



Ваня уехал, а я ещё какое-то время стояла у подъезда, собираясь с духом. Проскочила шальная мысль, а не сбежать ли мне? А что, скажу потом, что дома никого не оказалось. Не станет же он проверять?!

А потом сама же себя усовестлила. Пора было взглянуть в глаза своим страхам. В прошлый раз попыталась и сама же закрылась ото всех, сбитая с толку присутствием Вани и Даши. Наверное, нельзя ждать от людей радушного приёма, когда сама, придя к ним, делаешь лицо кирпичом.

Надо послушаться Ваньку и рассказать маме всё, что засело внутри меня. Ну, или как минимум попытаться, если не захочет меня слушать или понимать, то я хотя бы буду знать, что попробовала.

Входная дверь открылась, выпуская незнакомых мне людей, и я поспешила проскользнуть в подъезд. Как и в прошлый раз, шла наугад и без предупреждения. Позвонила в звонок и задержала дыхание. Мама достаточно быстро открыла дверь, и мы обе замерли.

— Привет, — первой нарушила я тишину.

— Лиза, — робко улыбнулась она мне. А потом как-то нелепо спросила. — Зайдёшь?

Я закивала, и мама отступила, пропуская меня вперёд. Потоптались немного у входной двери, а потом я вспомнила про торт.

— Это тебе… вам.

— Спасибо, — кивнула она мне, принимая у меня коробку. Потом стояла, прижав её к себе, не зная, что с ним делать. А я пока медленно снимала свои лодочки. Разулась. И мы встали, растерянно разглядывая друг друга. Потом мама спохватилась:

— Проходи! Сейчас чай пить будем … с тортом.

А я только одного боялась, что у меня этот торт комом в горле встанет, особенно если мама узнает про то, что Чемезов от Даши ушёл. Но спорить я не стала, знала, что если понадобится, я проглочу каждый предложенный кусок, лишь бы разговор между нами пошёл.

На кухне было чистенько и уютно. Мама суетилась с чайником, а я подобно сове крутила головой по сторонам.

— Чёрный или зелёный? Молоко, лимон? А может быть кофе?

— Спасибо. Зелёный без всего.

Пока она заваривала и разливала чай, я осторожно разглядывала её, сравнивая со своими воспоминаниями. Я помнила уставшую и измученную женщину, которая была поглощена вечным круговоротом дел. Дом-работа-дети. Когда-то она умела тепло улыбалась и читала мне сказки на ночь, но потом с годами я всё реже и реже видела эту улыбку, а сказки уже приходилось читать мне для брата. Я понимала, что все тогдашние перемены были с ней не от хорошей жизни, но и со своим желанием добиться в этом мире чего-то больше я тоже ничего не могла поделать. Мне тогда безумно хотелось, чтобы у меня у меня всё сложилось иначе.

Сейчас мама выглядела хорошо. Я бы даже сказала, что цветуще. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что жизнь стала более щадящей к ней или к ним. Рыжие волосы были коротко острижены и закручены в достаточно модную причёску, так популярную среди женщин за пятьдесят. В глазах больше не мелькала тень загнанности и усталости. Движения стали чуть мягче и не такими резкими, видимо отпала необходимость делать всё быстро и срочно.

Наконец-то всё для чайной церемонии было готово, и мама чуть успокоившись, опустилась на стул напротив меня.

— А я к вам приехала, — невпопад заметила я. Памятуя о том, что в прошлый раз надо было начать беседу именно с этого.

Мама понимающе кивнула и задала свой вопрос, который как всегда показался мне гораздо глубже, чем звучал:

— Как ты?

Я задумалась.