Враги сошлись в рукопашной. Соня вцепилась в запястье Аггасуви, сжимавшее смертоносный топор. Свободной рукой пиктский вожак пытался найти и выдавить ей глаза. Соня застонала от бешенства и боли. Аггасуви, оскалившись, закрутил ее волчком, словно игрушку, потом легко приподнял и откинул в сторону.

Соня отчаянно боролась за то, чтобы вздохнуть. Аггасуви снова накинулся на нее, размахивая топором; Соня едва успела отдернуть голову и ударила его кулаком в лицо. Но пикт даже не пошатнулся. Его глаза горели еще безумнее, чем прежде. Соня стиснула руки вокруг его горла и сдавила его. Они оба упали на землю. Аггасуви освободился. Соня стояла на коленях, превозмогая боль в ребрах.

Никогда прежде она бы не поверила, что способна выстоять в подобной схватке. Даже самая крепкая женщина физически всегда уступает мужчине. Зная это, воительница никогда не испытывала судьбу в рукопашной. Меч, лук и кинжал были ей надежной защитой. Теперь же не осталось ничего, кроме голых рук... и ненависти. Но Рысь пробудилась в ней. Рысь наделила свою дочь нечеловеческой силой, и лишь благодаря ей Соня была еще жива.

Пикт стоял перед нею, тяжело дыша. Перепачканное кровью лицо казалось звериной мордой. Он вытер кровь, с презрением поглядел на девушку и плюнул в нее кровавой пеной. Затем отвернулся, нащупывая топор, чтобы отсечь гирканке голову.

Соня вскочила, бросилась на него и снова вцепилась в горло, напрягая разрывающиеся от напряжения мышцы. Аггасуви ударил ее тыльной стороной ладони в челюсть, едва не сломав шею. Пальцы Сони разжались. Тень от поднимающегося топора упала на лицо... Она чувствовала себя слишком слабой и разбитой, чтобы шевельнуться.

Но Рысь не желала погибать! Рванувшись из последних сил, сама не сознавая, что делает, Соня схватила свой дротик, лежавший всего лишь в нескольких шагах. Когда топор достиг сверкающей точки своего зенита и застыл в ней на долю мгновения, воительница уперлась каблуками в землю и бросилась на Аггасуви: со всей силой, на какую была способна, она метнула дротик в нависший над нею силуэт.

Пикт вскрикнул от боли и гнева, покачнулся, и Соня бросилась вперед, всем телом наваливаясь на дротик, все глубже вгоняя его в грудь поверженного врага. Аггасуви ^тяжело опустился на землю, тело его содрогалось в конвульсиях. Соня выдернула дротик и ударила еще раз, затем снова и снова, пока наконец краем угасающего сознания не поняла, что враг мертв.

Упираясь в землю липкими от крови ладонями, девушка отползла прочь, и ее вырвало. Она откинулась на спину, не в силах шевельнуться; тонкие красные ручейки струились по щекам из глубоких ссадин.

Пока она боролась с Аггасуви, Гинмар отбивался от двоих оставшихся «псов». Увидев, как Соня без сил лежит, распростершись на земле, он подумал о самом страшном... Отчаяние придало ему сил. Ковент в бешенстве устремился на врагов, убив одного и обратив в бегство другого, а потом бросился к Соне. Он звал ее, тряс за плечи... Голова Сони болталась из стороны в сторону, а открытые глаза закатились, уставившись на него покрасневшими белками.

— Нет! ~ выкрикнул он.— Соня, ты не должна...

Но она ушла слишком далеко, чтобы его услышать.

* * *

Соня стояла на берегу глубокой, но узкой реки и с изумлением смотрела на тех, кого так любила и так давно потеряла.

— Отец? — потрясенно прошептала она.— Мама?!

Девушка протянула к ним руки. Она понимала, что ей достаточно сделать всего один шаг. чтобы обнять их и Хункара, но что-то мешало. Чье-то незримое присутствие за спиной. Она обернулась.

— Отпусти меня,— взмолилась Соня,— отпусти меня. Мать. Мне так хорошо, так спокойно. Я ведь все сделала, что ты желала и ждала от меня, и больше я не могу. Я слишком устала, пойми.

Желтые глаза с узкими зрачками взирали на нее без всяких эмоций. Как всегда. Девушка горько вздохнула.

В этом странном месте, где она пребывала, не было ни звуков, ни запахов; краски казались какими-то тусклыми и поблекшими. Безнадежно махнув рукой, Соня, опустив голову, побрела по берегу возле самой кромки воды.

Ей казалось, что она идет и одновременно не двигается с места. И это ощущение было ей совсем не по нраву. Соня взглянула под ноги и замерла. Впечатление было такое, словно она стоит на прозрачном стеклянном полу, сквозь который видно все, что происходит внизу. И там, вдалеке, она отчетливо разглядела хорошо знакомую ей комнату Риатеоса с высокими витражными окнами, сквозь которые лился теплый свет.

Просторная комната с каменным полом, покрытым мягким ковром, с огромным камином, украшенным искусной резьбой. Посреди стояла широкая постель, на которой Соне довелось провести немало ночей, и это ложе сейчас не было пустым: на нем неподвижно лежала смутно знакомая ей женщина, тело которой было до самой шеи укутано покрывалом.

Наверное, она спала, хотя скорее производила впечатление мертвой — с перевязанной головой, осунувшимся, белым, как мел лицом и такими же белыми длинными кистями рук поверх простыни. Солнечный свет, струившийся из окон, падал на ее лицо, но женщина этого не ощущала, она даже не пыталась зажмуриться. «Мертвая, точно»,— подумала Соня без жалости и даже особого интереса.

Дверь в комнату открылась, и к той, кого Соня приняла за умершую, подошел мужчина. Двигался он не очень уверенно, сильно прихрамывая и заметно подволакивая ногу. Он остановился, печально глядя в лицо незнакомки, и коснулся ее щеки. Следом за ним появилась женщина, одетая в простое длинное темное платье.

— Сегодня ровно три седмицы с тех пор, как она...— сказал мужчина и замолчал, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе.— Иногда я теряю веру и мне хочется проклинать небеса за этот ужас,— добавил он спустя несколько мгновений.

— Нам следует благодарить их за то, что она жива,— возразила женщина,— Ее раны почти затянулись за это время; и она дышит. Ты не должен так себя изводить, ведь ты тоже ранен. Поди, отдохни. Я останусь с нею.

— Нет, я не могу. Я сам хочу быть рядом.— Он упрямо покачал головой.— Я хочу разговаривать с ней...

— Но ведь она не слышит тебя.

— Она не отвечает, но это не значит, что не слышит. Конечно, она слышит! — с фанатичной уверенностью заявил он.— И ей вовсе не нравится, что мы говорим о ней так, словно ее здесь нет. Правда, Соня?

Соня? То есть как? Еще одна, кроме нее? Как могло случиться, что Гинмар — его она, разумеется, узнала — называет ее именем эту... Девушка пристальнее вгляделась в лицо на постели. И поняла, что видит самое себя. Это неподвижное создание без признаков жизни — она.

— Просто ее душа сейчас не здесь,— продолжал ковент.— Я знаю, такое бывает с людьми, которые больше, чем простые смертные. Они уходят... на многие дни, даже луны... уходят, чтобы общаться со своими небесными покровителями.

Судя по тону, Гинмар и сам не слишком-то верил в то, что говорил...

— Но лучше бы она вернулась,— тихо добавил он и снова замолчал.