чеком, снова и снова распевая: «Мистер Ви самый лучший!» Я не могу удержаться от мысли, что, если бы это видел Ричард, он бы тоже очень гордился мной.

Это странное чувство – впервые в жизни беспокоиться из-за денег. При всех недостатках Сайруса и Далилы – а имя им легион, – они никогда не жалели денег, когда речь шла о Джексоне и обо мне. И я всегда брал их, поскольку считал, что это самое меньшее, что они могут сделать после всего, что заставили меня пережить.

К тому же, будучи наследным принцем, я имею огромный трастовый фонд, который создал для меня сам Двор Вампиров. Фонд, не имеющий никакого отношения к деньгам моих родителей.

Но это вовсе не значит, что я имею что-то против того, чтобы работать и зарабатывать на жизнь здесь, в Норомаре – к тому же так я смогу вернуть Арнсту те деньги, которые он дал Грейс и мне. Мне нравится знать, что у меня есть деньги, которые я заработал сам.

Мы шагаем, держась за руки, разглядывая витрины и делая вид, будто нам невдомек, что другие прохожие пялятся на нас.

Впрочем, наверное, закономерно, что здешним жителям любопытно понаблюдать за вампиром и горгульей, которые оставили мертвого дракона на лужайке перед домом мэра.

К плюсам относится и то, что Грейс находит магазин сладостей и цветочную лавку, где в витринах висят объявления о приеме на работу. Сам я подумываю о том, чтобы попытаться устроиться на работу в библиотеку на неполный рабочий день, поскольку занятия в начальной школе заканчиваются в два часа дня. К тому же перспектива находиться по нескольку часов в день в окружении книг кажется мне чем-то вроде рая.

– Давай зайдем, – предлагает Грейс, остановившись перед небольшим бутиком, продающим одежду и ювелирные украшения. Выбор в нем невелик, но, на мой взгляд, это плюс. Я провел большую часть своей жизни, нося дизайнерскую одежду, которой совсем не интересуюсь, – в основном для того, чтобы соответствовать роли принца вампиров, как того хотел мой старый добрый папаша. Так что, похоже, здесь меня ждет приятное разнообразие.

Хотя я бы отдал небольшое состояние, чтобы вернуть себе свое белье «Версаче».

Но как только мы входим в магазин, мне начинает казаться, что, возможно, с нашей стороны это было не самое удачное решение. Нет, не потому что с этой одеждой что-то не так, а потому, что, как только дверь за нами закрывается, хозяйка магазина бросается к нам со всех ног.

– Это вы! – восклицает она, расплывшись в улыбке. – Грейс и Хадсон! Я так надеялась познакомиться с вами!

Мы с Грейс обеспокоенно переглядываемся, и я делаю шаг назад, но поздно. Хозяйка магазина уже обняла нас обоих и крепко сжала.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – повторяет она. – Вы спасли нас всех.

– Э-э, собственно говоря, думаю, мы не заслуживаем таких похвал, – смущенно говорит Грейс. – Я уверена, что эти драконы явились сюда из-за нас…

– Вздор! По какой бы причине они ни прилетели, они разрушили бы весь город, если бы не вы. И я вам так благодарна. – Она смотрит на нас с сияющей улыбкой. – Но хватит говорить о неприятных вещах. Меня зовут Тиниати и это мой магазин. Чем я могу вам помочь?

– Мы пришли сюда, потому что попали в затруднительное положение, – отвечает Грейс, улыбаясь этой своей улыбкой, от которой люди всегда начинают чувствовать себя уверенно и непринужденно. – У нас с самого начала было совсем мало одежды, а вчера вечером лучшая ее часть была безнадежно испорчена. Так что, если у вас есть вещи, которые могли бы нам подойти, мы были бы вам очень признательны, если бы вы помогли нам отыскать их.

Эти слова оказывают магический эффект, и уже через пять минут Тиниати проводит нас в примерочные, причем у каждого из нас в руках ворох одежды. Когда мы начинаем мерить ее, она принимается приносить нам все новые и новые вещи, как будто мы собираемся перемерить весь ее ассортимент.

Я стою, одетый только в незастегнутые джинсы, когда в дверь моей примерочной стучат.

– Я сейчас выйду, Тиниати! – кричу я.

Но это не Тиниати.

– Это я, – шепчет Грейс. – Ты не голый?

– Нет, но…

– Вот и хорошо. – Она открывает дверь и протискивается внутрь. Затем садится на крохотную скамейку у стены, на которой навалена одежда.

– Что, какие-то проблемы? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня и бросает мне футболку:

– Ты не мог бы одеться?

– Это моя примерочная. Так что мне положено быть раздетым. Для этого и существуют примерочные.

– В самом деле? – шипит она. – Ты думаешь, сейчас подходящее время для того, чтобы учить меня?

– Я не учу тебя, просто объясняю. И то только потому, что ты, кажется, запуталась в вопросе о том, что здесь надо делать.

– Ради всего святого, ты не мог бы просто взять и одеться? – Она швыряет в мою сторону еще одну футболку.

– Поосторожнее, Грейс. Ты так стараешься заставить меня прикрыться, что я могу начать думать, что вид моего торса здорово смущает тебя.

– Так и есть, – невозмутимо отвечает она. – От этого зрелища мне хочется залезть на тебя, как на дерево, обхватить ногами твои бедра и убедить тебя соблазнить меня.

– Э-э. – Во второй раз за сегодняшний день – и за все время, которое мы провели вместе, – я не могу придумать подходящего ответа. Кроме разве что одного: – Гостиница за углом.

И вдруг ее тон становится из шутливого таким, что меня словно бьет электричеством. Мои мысли несутся вскачь, сердце колотится. Я смотрю на дверь и прикидываю, не сгрести ли мне Грейс в охапку и не перенестись ли прямиком в наш номер.

Но тут я слышу голос Тиниати, и момент оказывается упущен.

– Грейс, где ты? У меня тут есть еще платья, которые тебе надо примерить. Мне не терпится увидеть тебя в наряде из тафты!

Грейс хватает меня за руку и одними губами произносит:

– Тихо!

– Грейс? – Слышится стук в дверь, затем Тиниати кричит:

– Хадсон, Грейс у тебя?

– Поздно. Она нашла меня, – раздраженно шепчет Грейс. – Я отзываю свое предложение, и теперь ты никогда не узнаешь, почему я явилась сюда. Неужели ты не жалеешь о том, что зря потерял столько времени, разглагольствуя о кубиках своего пресса, твердых как скала?

– Справедливости ради, позволь заметить, что я никогда не упоминал о своих кубиках, – шепчу я в ответ.

– Грейс? Хадсон? – Теперь в голосе Тиниати звучит беспокойство.

– А мог бы, – фыркает Грейс. Затем кричит: – Просто положите их в мою примерочную, Тиниати! Я сейчас! – И, повернувшись ко мне, она шепчет: – Платье из тафты. Помолись за меня.

– Ага. Скорблю, – отвечаю я.

Она смеется:

– И правильно. В следующий раз затыкайся быстрее. – Она выходит, оставив меня наедине с ворохом одежды и кучей мыслей, из-за которых мне совсем не хочется ее примерять.

Сорок пять минут спустя мы выходим из бутика Тиниати, нагруженные пакетами. Мы оба решили купить по несколько пар новых джинсов, футболок и немного нижнего белья, но, когда мы положили их на прилавок, с Тиниати от огорчения едва не случился припадок. Я объяснил ей, что у нас туго с деньгами и поэтому мы и стараемся экономить.

Разумеется, услышав это, она просто попыталась наполнить наши пакеты вещами, за которые мы не могли заплатить – вопреки нашим настойчивым отказам.

– Это вещи с распродажи, – твердила она. – Вы окажете мне услугу, избавив меня от них.

Когда я заметил, что они не с распродажи и что, хотя мы благодарны ей за широкий жест, мы не хотим злоупотреблять ее хорошим отношением, мне было сказано, что никогда ни один мужчина не учил ее, как ей вести ее бизнес. И она предпочитает, чтобы так и осталось.

С этим не поспоришь, так что я отступил и предоставил вести этот спор Грейс. Она тоже не преуспела, но к плюсам можно отнести то – во всяком случае, на мой взгляд, – что теперь она является гордой владелицей платья из фиолетово-розовой тафты. Потому что иногда вселенная просто преподносит тебе подарок.

Есть и еще один плюс – теперь у Грейс тоже есть работа. Она начинает завтра в одиннадцать часов утра.

Когда она поворачивается ко мне, ее глаза сияют, и я надеюсь, что, быть может, на этот раз она нашла работу по душе. Я всегда считал, что у нее отличное чувство стиля.

Хотя, если честно,