все, что узнала о драконах, включая то, что прежде казалось мне диким. – Поэтому они и могут перескакивать через пространство?

Мэр смотрит на меня с горделивой улыбкой:

– Да, поэтому.

Мое сердце часто колотится в груди, и я не могу сдержать волнение:

– А они могут вернуть нас домой?

Суил долго, очень долго постукивает себя салфеткой по губам, затем наконец отвечает:

– В общем-то да.

– А теперь мы убили одного из них, – говорит Хадсон. – Полагаю, это не побудит остальных нам помогать?

– Но он же пытался нас убить. Они оба пытались это сделать, – замечаю я.

– Это и есть то, что делают хранители, – объясняет Суил. – И их не сотни – и даже не десяток, – хотя вы могли бы так подумать. Хранителей – драконов времени – создают, когда кто-то проламывает барьер между мирами. Один дракон на каждый такой пролом. Прорехи в барьере нарушают ход самого времени, что, разумеется, неприемлемо. Поэтому Бог Времени и создал хранителей – чтобы охранять барьер и незамедлительно заделывать прорехи, если они возникают.

– Бог Времени? – изумленно выпаливаю я. Ничего себе.

Мэр пожимает плечами:

– Боги бывают разные, моя дорогая девочка. Разве ты этого не знала?

Я качаю головой:

– Но почему драконы охотились на нас? – спрашиваю я. – Какое отношение мы имеем к починке временного пролома?

Суил качает головой взад-вперед:

– Это сложно, но суть дела сводится к тому, что вас не должно здесь быть – и они не успокоятся, пока не избавят этот мир от вас двоих.

– И как именно они собираются избавиться от нас? – Хадсон щурит глаза.

– Убив нас, – шепчу я.

– Этого я не могу вам сказать. И никто не может. – Суил откидывается на спинку стула и одним долгим глотком допивает коктейль. Затем, поставив свой бокал на стол, смотрит сначала на Хадсона, а потом на меня: – Но я могу сказать точно, что они от вас не отстанут. Они будут охотиться на вас, пока не умрете вы или они.

Час от часу не легче. Убить одного дракона времени было ужасно. Не только схватка с ним, его кровь и мой страх, но и сам акт его убийства. Я не собиралась его убивать, но мне все еще не по себе от того, что я это сделала. А теперь мэр сообщает мне, что нам придется убить и второго дракона – самку – или в конце концов она убьет нас самих. Или…

– Но если они убьют нас, есть ли вероятность, что в результате мы снова окажемся в нашем мире? – тихо спрашиваю я и чувствую, что Хадсон напрягается. Это понятно. Позволить дракону времени убить тебя в надежде на то, что в другом мире ты останешься жив, кажется чертовски глупой затеей, но… если бы это было возможно… я, быть может, смогла бы снова увидеть Мэйси и дядю Финна. Закончить старшую школу. Поступить в университет.

– Те люди, которые могли точно знать ответ на ваш вопрос, так или иначе уже покинули Норомар и не могут ничего нам рассказать. Но лично я считаю, что не стоит рисковать жизнью просто затем, чтобы узнать, верно твое предположение или нет. – Мэр качает головой: – Честно говоря, сам я не могу представить себе ничего хуже смерти от огня или когтей дракона времени, так что на вашем месте я не стал бы проверять эту гипотезу.

Я не хочу в это верить. Не хочу думать, что до конца наших дней в Норомаре нам придется либо постоянно оглядываться, ожидая, что эта громадная драконша нападет на нас, либо устроить упреждающую охоту на нее, чтобы не дать ей застать нас врасплох. И чтобы не позволить ей убить ни в чем не повинных людей, как эти два дракона сделали накануне.

Именно от этого мне особенно тошно. Мы смогли остановить дракона помельче – и ранить драконью самку – до того, как из-за них пострадало много людей, но вначале, когда мелкий дракон только прилетел в город, он убил женщину, потому что она была похожа на меня. И травмировал других жителей Адари, потому что они находились рядом.

Это чудовищно. И мне особенно тошно от того, что жители этого мира погибли вчера вечером из-за ошибки, которую я совершила, когда заперла Хадсона в своей голове. И еще больше мне претит мысль о том, что прежде, чем это прекратится, могут погибнуть и другие. Из-за меня. Из-за чего-то, что я сделала и чего я даже не понимаю.

– Грейс. – Хадсон зовет меня так громко, что я выхожу из задумчивости и возвращаюсь в реальный мир. – Это не твоя вина, – одними губами произносит он.

Я качаю головой. Конечно же, это моя вина. Чья же еще? Еще в самом начале, когда мы только что оказались в его берлоге, Хадсон сообщил мне, что в этом виновата я. И он не может изменить свое мнение просто потому, что правда расстраивает меня. Настолько, что я от нее сама не своя.

– Так что же нам делать? – спрашивает Хадсон Суила.

– Есть только одна вещь, которую вы можете сделать. Вам надо будет убить драконшу времени, когда она вернется через три месяца. Это…

– Через три месяца? – в ужасе повторяю я. – Нам придется ждать три месяца, прежде чем она вернется сюда?

– Дело в том, что они, разумеется, появляются только в темноте. А поскольку в Мире Теней бывает темно раз в три месяца… – Он разводит руками, словно говоря: «Ну что я могу с этим поделать?»

Он ничего не может с этим поделать. Как и мы. Но знать, что есть реальная возможность вернуться домой, но что нам придется ждать еще три месяца, прежде чем мы сможем хотя бы просто помыслить об этом… это не то, что я хотела услышать.

Суил прочищает горло, чтобы привлечь наше внимание к этому разговору. Когда мы оба переводим взгляды на него, он продолжает:

– Вы же убьете второго дракона, не так ли? Вы же не захотите, чтобы пострадал еще кто-то из жителей нашего милого городка, не так ли?

Его слова бьют меня под дых, но я вздергиваю подбородок и предлагаю другой вариант:

– Мы могли бы покинуть Адари до того, как эта драконша вернется.

Хадсон открывает рот, чтобы что-то сказать, вероятно, вызваться в одиночку заманить эту драконшу в место в стороне от города, но Суил выпаливает:

– Об этом не может быть и речи.

Хадсон закрывает рот и смотрит на мэра, а я в недоумении наблюдаю за ними обоими.

Суил доброжелательно улыбается и успокаивает нас.

– Теперь это ваш дом, и мы не желаем даже слушать о том, что вы покинете нас. – Он делает знак Траджи снова наполнить мой бокал для шампанского, затем добавляет: – Одного дракона вы уже убили. Теперь вам остается победить только драконшу. После этого вы сможете спокойно жить в этом чудесном месте до конца ваших дней. – Когда он улыбается снова, эта улыбка не доходит до его глаз. – Итак, вопрос решен, да?

Хадсон складывает пальцы домиком:

– Посмотрим.

Интересно, невольно думаю я, придется ли нам сразиться с этой драконшей через три месяца – или сегодня вечером?

Глава 98

Поговорим о драконе в комнате

– Хадсон –

– У этого малого явно проблемы, – говорю я Грейс, как только мы выходим из дома мэра и оказываемся на улице.

Она прижимает руку к груди, и на лице ее отражается шок.

– Да что ты, Хадсон? Что ты имеешь в виду? Мне он показался просто душкой. – Секунду мне кажется, что она говорит всерьез, но тут Грейс картинно закатывает глаза. – И что помогло тебе сделать этот вывод? – спрашивает она, пока мы идем в сторону площади.

– Может, тот факт, что в каждой комнате его дома было полно его нелепых портретов, причем по мере того, как мы шли, они становились все нелепее и нелепее? – предполагаю я.

– Да, это тоже, – соглашается она. – Хотя думаю, та поза, которую он принял на лестнице, была достойна Книги рекордов Гиннесса.

– Да, это было нечто, – подхватываю я. А затем, поскольку кто-то же должен поднять эту тему… – Ну так как насчет, э-ээ, этих драконов времени, а?

Сначала она ничего не отвечает, и я тоже молчу, давая ей время собраться с мыслями. Потому что знаю – у нее их множество.

Перед нами