и обрезом махнул. Ишь ты… интересно, разрешение есть? Но после, успокоившись, добавил: — Ремонт дороги!

— Да?

Ведагор огляделся. И робко спросил:

— А техника где?

За шлагбаумом виднелась пара внедорожников.

— Какая, нах… техника?

— Грейдеры там, экскаваторы, асфальтоукладчики, бетономешалки… — послушно перечислил Ведагор. И пальцы загибая. — Еще грузовики нужны, чтобы песок возить, щебенку. И…

— Вали! — рявкнул мужик и обрезом ткнул. Это уж совсем нехорошо.

Невежливо.

Ведагор обрез взял за ствол.

— Аккуратнее, — сказал он. — А то ж палец соскочит и все.

А чтобы не случилось, ибо охранник явно устал торчать посеред поля и желал развлечений, Ведагор руку сжал и чуть повернул.

— Так лучше, — сказал он ошеломленному охраннику. — Безопаснее.

И без того короткий ствол загнулся вверх. Даже красиво вышло… хотя… пара прикосновений и тонкий узор ржавчины дополнил образ.

Ведагор же вернулся к машине и, оглянувшись, принял решение.

— А технику все же вызовите, — посоветовал он и наклонился, касаясь земли. Та откликнулась, раскрываясь, размягчаясь, чтобы стать зыбью.

— Мужик, ты чего творишь…

С скрежетом чуть просел ближний джип, а следом и дальний. Не глубоко, до середины корпуса. А там земля стала твердой.

— Технику! — повторил Ведагор. — Техника вам поможет…

И вернулся в машину.

До нужного места было не так, чтобы далеко. В принципе, если чуть вернуться, взять левее, уплотнить почву… через час-другой доберется.

Нет, но во что все-таки Бер вляпался?

Глава 38

Рассказывается о пользе саморекламы в устройстве дел сердечных

Глава 38 В которой рассказывается о пользе саморекламы в устройстве дел сердечных

Да бросьте вы. В нашем возрасте прилично себя вести — само по себе уже неприлично…

Великосветский разговор о всяком.

Мешки с мукой таскал Бер.

И Таська.

То есть сперва она смотрела, смотрела, а потом бросила взгляд на часы и тоже подняла ближайший.

— Поспешить надо, — сказала она. — Пока Севрюгину не донесли…

К магазину они подъехали вплотную, потом Маруся постучала, что-то сказала и двери открыли. Заднюю. А потом стали перегружать из кладовки в машину. Бер даже порадовался, что машина эта куда более вместительна, чем снаружи выглядит.

— Надеюсь, что нет, но с ними никогда не угадаешь, какую пакость выдумают.

— Погань, — сплюнул мрачный, заросший бородой мужичок в просторном камуфляже. — Вона… явилися.

И пальцем указал куда-то за спину.

Бер обернулся, как был с мешками на плечах.

— А машина-то новая! — сказал он радостно и громко. — Ишь, как блестит!

Машина стояла у обочины. Медленно приоткрылось окошко, из которого высунулась рука с сигарой. На руке блеснул красным глазом перстенек. В цвет рубашки подбирали. Рука махнула, то ли приветствуя, то ли к себе подзывая.

Бер подумал и решил, что он не понял.

В конце концов, полудурку простительно. И мешки в УАЗик бросил. Таська играючи поставила пару бутылей с чем-то желтым, причем бутыли были не литровыми.

Окно в машине опустилось ниже…

Рука замахала активнее.

— Чего это он? — поинтересовался Иван.

— Да… может, плечо у человека болит, — ответил Бер громко. — Затекло вон. Или из сустава выскочила. Эй, дяденька, хотите я вам руку вправлю⁈

— А ты умеешь? — Таська поглядела с подозрением.

— Нет. Но всегда хотел попробовать! — последний мешок занял свое место и Бер отряхнул руки. Маруся передала Ивану еще какую-то коробку. И пара стояла у дверей.

Меж тем дверь открылась, и показалась нога в белоснежном длинноносом штиблете. Чуть выше виднелся алый носок, то ли в цвет перстня, то ли в цвет рубашки.

А там и Севрюгин изволил явиться. Всецело, так сказать.

— И что вы здесь делаете? — поинтересовался он брюзгливо. И снова рукой махнул. Точно, плечо выбил. Небось, от этого и без настроения. Какое настроение, когда плечи болят.

— Так… закупаемся, — Бер хлопнул в ладоши и чихнул. Мешки с мукой были целыми, но отчего-то и его, и Ваньку, эта мука покрывала с ног до головы. — Муку вот взяли. Маслице… макарошек еще. Слушайте, а вы умеете макароны готовить?

Глядел Севрюгин отчего-то с подозрением.

— Вам тут не рады! — выдал он.

— Так… что ж теперь-то? Без макарошек сидеть?

Под ребра уперся кулачок. Таська?

— Мы запрещаем вам являться…

— Боюсь, — Иван оперся на машину. — Вы не можете запрещать нам являться куда бы то ни было. Это противоречит конституции. И законам.

— Здесь один закон…

— Как и во всей империи. Или у вас другие сведения?

— Мальчик… — Севрюгин сделал шаг, но какой-то не сказать, чтобы широкий. Осторожный даже шаг. При том не спускал взгляда с Бера, явно чего-то нехорошее подозревая. Правда, только подозревая, если с оформленными претензиями не выступил. — Я понимаю, что ты хочешь показать себя перед девушками… но подумай о своем будущем!

И руку поднял.

С сигаркой.

— Что тебя ждет в этом Подкозельске⁈

— Блинчики! — ответил Бер раньше, чем Иван успел открыть рот. — Тонкие! Вы не представляете, какие там волшебные блинчики! А если еще тушенки удастся добыть…

— В магазине есть, — Таська наблюдала за происходящим. И к Марусе подошла, взяла под руку. — Если надо…

— Не… в магазине не интересно.

— А где интересно?

— В лесу, — Бер очень надеялся, что матушка к просьбе отнесется серьезно. В конце концов, он же не денег просил. Два ящика тушенки и пару кило сала…

— Вы серьезно? — Севрюгин удивился.

— А то… — Иван потянулся. — Ходят же люди в лес за грибами там, за ягодами… а мы вот за тушенкой.

— Тушенка в лесу не растет!

— Это вы просто искать не умеете, — ответил Иван снисходительно. — Тушенка не в каждом лесу водится… надо места знать.

Таська не выдержала и хихикнула. И этот её смешок заставил Севрюгина густо покраснеть. Он, окончательно уверившись, швырнул сигару на землю.

Показалось, что очень хочет что-то сказать.

Что даже сейчас скажет.

Но нет, сдержался. В машину сел и снова из окна рученькой махнул, то ли прощаясь, то ли наоборот…

— Тушенка, значит, не в каждом лесу водится? — уточнила Таська и расхохоталась.

— Ну… таки да, — Бер кое-как отряхнул муку с плеч. — Так что, поехали? А то нам еще остатки вещей