И вскоре понесшие большие потери при штурме неприятельских позиций русские армии остановились. Главнокомандование Юго-Западного фронта не сумело превратить тактический успех в оперативный. Не имея сильных резервов, главкоюз не имел и возможности для развития прорыва хотя бы даже на одном лишь Луцком направлении, не говоря уже о том, чтобы развить все четыре армейских прорыва неприятельской обороны на Юго-Западном фронте.

Ограниченность задач, поставленных штабом фронта перед армиями, в свою очередь, вытекавшая из ограниченности сил, предоставленных Юго-Западному фронту Ставкой, не позволили настигнуть и разгромить неприятеля в оперативной глубине. Впоследствии Юго-Западный фронт получит массу войск, но главкоюз прибегнет к практике лобовых ударов, что обескровит русские армии прежде, нежели будет обескровлен противник. Таким образом, постепенно в ходе развития наступления все дело свелось к фронтальным боям, ибо маневренных средств действия по флангам и тылу врага — кавалерии — в передовых войсках не было. Противник откатывался с рубежа на рубеж, постепенно изматывая не имевшие смены русские подразделения, замедляя темпы русского наступления и, наконец, совершенно остановив русских.

Следующей и главной ошибкой штаба Юго-Западного фронта, которая фактически сведет на нет майско-июньские успехи, стал перенос направления главного удара в 8-ю армии против ковельского укрепленного района. Уже с 27 мая войска 8-й армии стали здесь брать германских пленных, что предполагало оборону неприятелем Ковеля до последнего солдата, по типу французской обороны Вердена. Сознавая выгоду ковельского направления, которое выводило 8-ю армию на Брест-Литовск, в тыл всей германской обороны севернее Полесья, Брусилов сосредоточил свои усилия на штурме Ковеля. Эти штурмы проходили с конца мая по октябрь 1916 г., но взять Ковель так и не удалось. Как только Ковель закрыли немцы, русское наступление забуксовало. Поэтому не лишена истины точка зрения о том, что главная причина успеха войск Брусилова в прорыве — в малой боевой устойчивости австрийцев: «Когда вторая половина летней кампании 1916 г., выполняемая армиями генерала Брусилова по тому же методу, но с явным пренебрежением к требованиям более тщательной подготовки, столкнулась с германцами, она уперлась в тупик, из которого не могла выбиться до поздней осени, израсходовав все, что было лучшего в русской армии, и даже не создав выгодного исходного положения для операции 1917 г.»{334}. Между тем полученные здесь потери превысили потери противника, понесенные австрийцами на первом этапе Брусиловского прорыва — неоспоримая тактическая победа в июне 1916 г. и высокая ее цена, возраставшая с продолжением наступления в июле — октябре{335}.

Что касается упорства ген. А. А. Брусилова на ковельском направлении, то в отечественной историографии высказано обоснованное мнение, что главкоюз должен был бы изменить направление главного удара 8-й армии ген. А.М. Каледина от Луцка на Рава-Русскую, в глубь Галиции. По этому поводу С.Н. Базанов пишет: «Однако оппоненты Брусилова не учитывают очень важного обстоятельства: все задачи Юго-Западного фронта на кампанию 1916 г. вытекали из решения военного совета, состоявшегося 1 апреля того же года в Могилеве, и, разумеется, изменить их могла лишь Ставка Верховного главнокомандующего»{336}. Тем не менее Ставка все-таки предоставляла главкоюзу шанс.

В тот день, когда войска 8-й армии впервые с начала Луцкого прорыва взяли германских пленных, что предполагало переброску германских соединений в Ковель, 27 мая М.В. Алексеев был готов признать за Юго-Западным фронтом самостоятельность фронтовой операции. Когда в Ставке стало ясно, что путь на Львов открыт, Алексеев предложил Брусилову перенести наступление на линию Луцк — Сокаль — Рава-Русская. Директива Алексеева от 27 мая разрешала Западному фронту отложить начало наступления до 4 июня. Одновременно, уже разгадав тайное намерение главкозапа А.Е. Эверта всячески затягивать с атакой, вплоть до ее отмены Ставкой, наштаверх давал Юго-Западному фронту действовать самостоятельно, наступая на Рава-Русскую и далее — на Львов. Директива от 27 мая, ставившая задачи перед всеми фронтами, в отношении армий Брусилова говорила, что Юго-Западный фронт должен «все силы и усилия свои сосредоточить на своем правом фланге, поставив главной задачей завершить поражение левого крыла австрийцев, отрезать их армию от Сана, путей сообщения на запад. Для сего надлежит правый фланг фронта выдвинуть первоначально на высоту Луцка и развивать дальнейший удар в общем направлении Луцк, Рава-Русская. Сильным конным отрядом, деятельным и предприимчивым, прикрыться в стороне Кобрина, Бреста, откуда вероятно появление германских войск. Вообще обстановка требует смелых, настойчивых предприятий конницы всего фронта».

Безусловно, именно Ковель был поставлен в качестве приоритетной задачи Юго-Западному фронту еще до начала прорыва. Такое наступление предполагало взаимодействие с армиями Западного фронта, наносившего главный удар. Соответственно, перенося направление главного удара, генерал Брусилов мог опасаться, что Западный фронт вообще добьется отмены наступления, и Юго-Западный фронт будет действовать в одиночку, что означало разрушение оперативно-стратегического планирования Ставки на кампанию 1916 г. Контрудары германцев от Ковеля, нараставшие с каждым днем, хотя пока еще и не могли нести в себе серьезной угрозы, в совокупности с отсутствием резервов на Юго-Западном фронте и бездействием Западного фронта также заставляли Брусилова опасаться за судьбу перегруппировки на рава-русское направление.

По каким бы то ни было соображениям, но главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта отказался от переноса направления главного удара, хотя предварительные распоряжения по перегруппировке уже были отданы, но вскоре вслед за тем отменены. Таким образом, А.А. Брусилов, как и на совещании 1 апреля в Ставке, продолжал гнуть линию стратегического наступления, возможного лишь при условии объединения усилий группы фронтов, а не удара армий отдельно взятого фронта. Тем более, что 27 мая еще никак нельзя было предугадать, что Эверт сорвет оперативно-стратегическое планирование на кампанию 1916 г., с которым он сам же и соглашался тогда же, 1 апреля.

Действительно, в то время как армии Юго-Западного фронта продолжали наступление, главкозап отказался наступать в указанный срок — 28 или 29 мая. Эверту удалось выпросить у Ставки отсрочку до 4 июня. Но 3 июня Эверт сообщил Алексееву, что необходимо перенести главный удар армий Западного фронта на барановичское направление, для чего требуется подготовка не менее чем в 3–4 недели. Пока же будет происходить перегруппировка, Юго-Западному фронту следует действовать против Ковеля, чтобы сковать противостоящие силы противника и притянуть германские резервы. То есть главнокомандующий армиями Западного фронта отказался выполнить оперативно-стратегическое планирование Ставки, с которым он сам же соглашался 1 апреля, и, в надежде пролонгировать само наступление, прибегнул к тактике обоснования переноса удара в тот район, что находится вблизи от действия 8-й армии Юго-Западного фронта. Не решившись заставить главкозапа наступать на Вильно, да и не имея к тому иных средств, разве как угроза отставки перед императором, Алексеев согласился с Эвертом. В этот же день 3 июня М.В. Алексеев телеграфирует генералу Брусилову: «Ближайшей задачей фронта является сосредоточение сил и нанесение удара теперь же на Ковель»{337}. Таким образом, главный удар Юго-Западного фронта продолжал развиваться против Ковеля.