— обычный миссионерский секс, медленный и сладкий. Но потом ты встретил Катт!»

«У нас с Катт все кончено. Она с Микаэлем. А меня устраивает простое занятие любовью. Кара любит, когда ей лижут, а ты знаешь, что я люблю это делать!».

«Так теперь ты вернулся к обычному сексу? Что, черт возьми, с тобой случилось?»

«Я влюбился. И я расту. Я поссорился с мамой и не пытался ее в чем-то убедить или переспорить. Я просто отказался позволить ей снова пытаться разрушить мою жизнь».

«А что говорит Бетани?».

«Она поддерживает меня. На данный момент мы просто друзья, но я беру ее с собой на Выпускной, потому что Каре запрещено ходить на танцы».

Дженнифер сделала небольшую паузу. «Я думаю, это хорошее развитие событий».

Мы поговорили еще несколько минут о школе, а затем попрощались.

В понедельник я задержался допоздна, чтобы попробоваться на роль отца в спектакле «Я никогда не видел другой бабочки». Я прочитал свои реплики из сценария, и мисс Алвис сказала мне, что я получил. Я был немного удивлен, но согласился на роль. Я взял с собой копию сценария, чтобы начать заучивать. На доске я увидел, что буду играть напротив Бонни Уандер, симпатичной выпускницы, которая играла мать».

Во вторник Рональд Рейган был приведен к присяге в качестве президента, и неудивительно, что иранское правительство решило освободить заложников, которых удерживали 444 дня. Я был в Швеции, когда было захвачено посольство, и помню, как Андерс боялся, что это было частью подготовки к мировой войне. Советы все еще находились в Афганистане, но я полностью ожидал, что президент Рейган что-нибудь предпримет по этому поводу.

В среду Джош сказал мне, что его приняли в программу YFU и в следующем году он поедет в Швецию. Я сообщил ему, что вполне возможно, что мы сможем увидеться там, потому что я отправлялся туда на каникулы в июне 82-го. Я также пообещал начать учить его шведскому языку. После школы мы с Бет навестили ветеринара в Спрингдейле и продемонстрировали ему наше программное обеспечение для его офиса. Он был обеспокоен стоимостью компьютера и сказал нам, что подумает об этом. Я посоветовал ему поговорить с доктором Гросси.

В четверг, когда я пришел на урок химии, Кара поцеловала меня в щеку, а затем стала ярко-красной.

«Стив, — прошептала она, — сегодня утром у меня начались месячные. Ты все еще хочешь пойти куда-нибудь?»

«Конечно. Мне нравится просто быть с тобой. Мы все еще можем целоваться, если ты хочешь!».

Она улыбнулась.

В тот вечер мы пошли на ужин и провели час в квартире, обнимаясь и немного целуясь.

«Спасибо за понимание».

«Я знаю, как устроено твое тело, и знаю про месячные. Это нормально. Не стесняйся этого. Они закончятся, когда я вернусь с симпозиума, и мы сможем заняться любовью».

Она глубоко поцеловала меня, и мы направились к ее дому, чтобы высадить ее до комендантского часа.

Январь 1981, Цинциннати, штат Огайо

В пятницу я вышел из школы в полдень, чтобы отправиться в Цинциннати. Я подвез Ральфа, но он должен был вернуться в Милфорд с мистером Йоки в воскресенье, потому что я ехал прямо к дому дона Джозефа. Я поехал по шоссе 50 в город и по указателям добрался до отеля. Я неохотно сдал машину парковщику, и мы с Ральфом вошли внутрь. Мы нашли регистрационную стойку симпозиума, и я с удивлением увидел, что у меня одноместный номер. Я получил ключ и пошел искать свою комнату.

Комната была небольшой, в ней была только полноразмерная кровать, письменный стол, стол с двумя стульями и телевизор, а в ванной комнате была душевая кабинка. Из окна открывался вид только на другие довольно уродливые здания. Я распаковал свою сумку и спустился в главный зал заседаний. Я нашел мистера Йоки и Брента, а через минуту вошел и Ральф. До начала вводной сессии оставалось еще около 15 минут, и мы не были готовы садиться, поэтому стояли в глубине комнаты.

Я пошел взять колу со стола с напитками, когда почувствовал руку на своей руке и услышал знакомый голос, мягко произнесший мое имя. Я повернулся, чтобы убедиться.

«Привет, Бекки», — сказал я с ноткой раздражения.

«Как ты, Стив?»

«У меня все хорошо. Как ты?»

«Я в порядке», — ответила она.

Я ничего не сказал и просто позволил повиснуть тишине, потому что мне действительно нечего было ей сказать.

«Мне очень жаль», — сказала она. «Я совершила большую ошибку. Я совершила много ошибок с тобой».

«Это все вода под мостом. Больше нечего сказать».

«Я знаю», — вздохнула Бекки. «Я не ожидала увидеть тебя здесь».

«Я тоже не ожидал тебя увидеть, но вот мы здесь».

Свет в комнате мигнул пару раз, указывая на то, что первый сеанс вот-вот начнется. Я был раздражен, но не удивлен, когда Бекки последовала за мной и села рядом со мной за один из длинных столов. Я подумал о том, чтобы встать и уйти, но решил, что это было бы слишком невежливо.

Мужчина в костюме подошел к микрофону и призвал зал к порядку. Все быстро расселись, и он поприветствовал нас на симпозиуме, а затем рассказал, как он будет проходить. Будет четыре презентации, по одной от правительства и лидеров оппозиции из Гондураса и Сальвадора, с перерывами между ними. После того, как они закончат, состоится ужин, на котором выступит посол США в Сальвадоре. После ужина будут музыка и танцы. Я оглядел комнату и увидел, что соотношение парней и девушек было совсем небольшим — примерно 60-40.

Бекки наклонилась ко мне и прошептала: «Ты потанцуешь со мной сегодня, Стив?».

«Это не очень хорошая идея. Нет», — прошептал я в ответ.

«Пожалуйста! Это всего лишь танец. Просто подумай об этом».

Я вздохнул и прислушался к представлению первого оратора. Бекки не изменилась. Вообще-то, это было не совсем так, она немного округлилась с четырнадцати лет и потеряла весь свой детский жирок. Ее грудь тоже выросла — теперь это были не просто маленькие бугорки, а упругие и конусообразные груди. Ее бедра тоже немного расширились, и я должен был признать, что она стала красивой молодой женщиной. Мои мысли вернулись к нашему занятию любовью и вызвали непроизвольную и нежелательную реакцию. Я переместился на своем сиденье и попытался незаметно для себя приспособиться к дискомфорту. Ухмылка Бекки, которую я видел периферийным зрением, сказала мне, что мне это не удалось.

На первом перерыве, когда я пошел