Жар пробил профессора с новой, теперь уже неудержимой силой. В голове помутилось. Все прошлые грехи и унижения были забыты. Он был как новорожденный, плотно укутанный в кокон из сладострастия. И в этой нестерпимой остроте желания ничто уже не могло больше причинить ему боль.

У Цюн взволнованно задышала, чувствуя, как твердеет и набухает член у нее во рту. Теперь профессор был ей подвластен. И она даже осмеливалась верить, что он ее теперь ни за что не покинет.

* * *

Дин Чжэнь и У Цюн в обнимку лежали на кабинетном диване. К реальности их вернул настойчивый звук телефона из приемной.

У Цюн, прикрываясь рукой, осторожно поднялась.

– Ой… Наверное, это мне, – сказала она, уже снова в смущении.

Профессор, кивнув, проводил ее взглядом. Одежда У Цюн так и лежала на полу, а бледное тело словно светилось, чистое и прекрасное.

Через минуту она вернулась в кабинет.

– Кто там? – Профессору потребовалась вся его энергия, чтобы выдавить эти слова.

– Да так, из охраны кампуса, – ответила она небрежно. – Интересовались, на месте ли вы. Я спросила, в чем дело, но они ничего не ответили.

На лице профессора, стирая следы блаженства, промелькнули боль, печаль и отчаяние. Впрочем, У Цюн, которая сейчас торопливо одевалась, ничего этого не заметила.

– Вы не могли бы разогреть мне обед? – попросил он. – Ужас как есть хочется.

– Само собой. – Девушка игриво улыбнулась. – Знаете, а я раньше думала, что вы месяцами можете обходиться без еды. И без эмоций.

Он не ответил. Его глаза были устремлены на нее, и они были полны тоскливого вожделения. Как много времени прошло с тех пор, как он позволял себе чувствовать такие вещи!

Она зарделась, подхватила поднос, а у двери приостановилась:

– Я, наверное, еще загляну в кафетерий. Вернусь минут через пять.

С этим У Цюн вышла из кабинета. Так уж получилось, что это были ее последние сказанные ему слова.

Спустя пятнадцать минут

На самом деле она отсутствовала чуть дольше: кафетерий находился в соседнем корпусе. Выйдя из него, У Цюн направилась обратно к себе. А когда повернула за угол, где взгляду открывалось знакомое серое здание, то замерла от неожиданной картины, чуть не выронив пластиковый пакет с едой. Здание было окружено служебными машинами, а все входы заблокированы группами полицейских в форме.

– Что происходит? – спросила она у пары студентов, наблюдавших за суматохой.

– Да что-то непонятное… Кажется, они за кем-то приехали, а он теперь думает сигануть из окна, – сказал тот, что повыше, и указал наверх. – Вон он, видите? Восьмой этаж, кажется…

У Цюн посмотрела – и на подоконнике восьмого этажа заметила фигуру, так близко к краю, что ее мог сдуть даже случайный порыв ветра.

Ахнув, она выронила обед профессора на тротуар и побежала сквозь толпу ко входу в здание, крича полицейским у дверей:

– Пустите! Я его секретарь! Этот человек – мой начальник!

* * *

Профессор Дин смотрел с подоконника, как У Цюн пробивается к зданию. На его губах играла неживая улыбка. Может, именно из-за этой женщины он и стоял здесь так долго… Несмотря на то что с высоты различался лишь ее силуэт, было приятно сознавать, что она здесь.

По размышлении Дин Чжэнь понял, что У Цюн – одно из главных сожалений в его жизни. Почему он игнорировал ее все эти годы? Что было бы, если б он этого не сделал?

Профессор прищурился на желтоватый блеск солнца. Слепящий свет рисовал на радужках узоры, как будто он смотрел на врата в другой мир.

– Прощайте, – шепнул Дин Чжэнь себе и всем остальным. И, чуть оттолкнувшись, спрыгнул с карниза.

Чувства отключались одно за одним, за исключением слуха. За мгновение до того, как тело встретилось с землей, сквозь рев несущегося навстречу воздуха прорвался истошный крик женщины:

– Нет!

Этот миг, казалось, занял целую вечность. Неплохо было бы остаться на земле еще на мгновение, хотя бы затем, чтобы продолжать слышать этот голос…

* * *

Тело профессора глухо ударилось о бетон, а У Цюн рухнула в обморок. К ней бросились двое полицейских и вынесли за край толпы. Пока один из них вызывал по рации «Скорую», второй ощупывал ей запястье на предмет пульса.

Еще одна группа полицейских во главе с Ло Фэем обступила труп. Начальник уголовного розыска присел на корточки, изучая окровавленное, вдавленное в тротуар лицо. Несмотря на повреждения при падении с восьмого этажа, черты его были по-прежнему узнаваемы.

– Это он, – сказал Ло Фэй. – Инь Цзянь, проследите, чтобы все входы и выходы были перекрыты. Помещение обыскать изнутри и снаружи.

– Есть! – коротко ответил Инь Цзянь и направился к зданию с горсткой полицейских.

Рядом с телом на коленях стоял мужчина средних лет и с несколько блуждающим видом изучал разбитое лицо покойного. Вот он протянул руку и надавил на точку между носом и верхней губой трупа.

– Хуан Цзеюань, что вы делаете? – одернул его Ло Фэй. Выражение лица Хуан Цзеюаня было странноватым, но такого Ло Фэй от него не ожидал.

Игнорируя замечание, отставной полицейский схватил профессора Дин за воротник.

– Очнись! – прохрипел он. – Поднимайся, собака!

Ло Фэй взглянул на ближайшего копа.

– Уберите его от тела! Ну же! – прикрикнул он.

Двое младших полицейских ухватили Хуан Цзеюаня под руки и потащили прочь. Тот извивался, сопротивляясь:

– Эй, вы чего? А ну отпустите!

– Хуан Цзеюань, взять себя в руки! – властно рявкнул Ло Фэй.

Окрик, похоже, привел мужчину в чувство. Он перестал сопротивляться, а выражение маниакального упрямства начало исчезать с его лица. По щекам потекли слезы.

– Надо же… Я десять гребаных лет ждал, чтобы найти его, – горько выговорил он. – Почему он не мог подождать еще хотя бы день? Чтобы поговорить с глазу на глаз?

Ло Фэй вздохнул и молча положил руку на плечо Хуан Цзеюаня. Что тут скажешь…

На протяжении нескольких часов полиция этаж за этажом прочесывала здание колледжа экологического инжиниринга. Были изучены записи с камер наблюдения, но и там не обнаружилось никаких следов Эвменид. А вот Цзэн Жихуа спустя какое-то время сделал неожиданное открытие. При просмотре профессорского ноутбука он обнаружил запись чата с кем-то под ником Эвмениды.

Первое сообщение от Эвменид поступило в 11:35:32 (данные тайм-тега), то есть через несколько минут после начала обеденного перерыва профессора. Диалог начался с цифрового «извещения о вынесении смертного приговора» – почти идентичного уведомлению, полученному ранее в тот же день полицией, но с указанием имени.