— Ты всерьёз, что ли? — ахнула айн. — Ну, дура-ак!

— Отчасти серьёзно, отчасти нет. От преимуществ отказываться не собираюсь, но и шанс-то у жертвы остаётся. Разве нет?

— Вообще да, — рассуждала демоница. — Но я даже не знаю… Сперва даже, честно говоря, подумала, что зря я тебе помогала от него отбиваться. Вроде того, что надо было тебя сдать с потрохами и переходить в его распоряжение. Ведь там у меня были бы перспективы. Правда, это я лишь сейчас понимаю. Тогда я его переоценила. И побоялась. И к тебе уже как-то привыкла, а ведь всегда есть надежда, что с тобой удастся столковаться…

— И ты мне сейчас это говоришь без опасений?

— А за что ты станешь меня наказывать? Разве есть за что? Я ведь честно всё рассказываю. И ничего плохого тебе не сделала. Мало ли о чём думала? Думать может всякий!

— Ты лишь напоминаешь, что тебе никогда нельзя будет доверять.

— Но почему же? — искренне изумилась она. — Разве я не доказываю свою лояльность?

— Ох, балаболка…

— Тебе решать, — ответил расстроенный Кербал. Мне показалось, он уже упорствует по инерции. — Конечно, тебе. Но мне кажется, что этот поступок может тебя дискредитировать как будущего государственного деятеля, как лидера. Ты ведь хочешь им стать. И с каким багажом, с какой репутацией придёшь к настоящей власти?

— Репутация государственного деятеля зависит не от его поступков, — ответил я, внимательно разглядывая собеседника, — а от пропаганды. Это факт, а с фактом не поспоришь. Так чего мне стараться соответствовать чужим представлениям о хорошем? Тем более разнообразие этих представлений настолько велико, что соответствовать всем сразу в принципе невозможно. А для меня — в особенности. Кто я в глазах монильцев? Я — кейтах. От меня, как от зачумлённого, до конца времён будут шарахаться. Так какой смысл перед общественным мнением польку-бабочку танцевать? Можно расслабиться и делать всё, что считаешь нужным.

— Может, ты и прав. — Монилец задумался. Лицо его разгладилось, словно кусочек фольги, по которому аккуратно прошлись ложкой. Неужели его действительно так волнует моя репутация? Ну что ж, допустим, он действительно думает, как будет выглядеть рядом с таким покровителем, как я.

— Вот с чем я категорически не согласен, так это тратить время на обсуждение подобных вопросов с политиками, — заявил один из спецназовцев. — Если решено — а решено толково, аргументы веские — так надо делать. Всё верно: потом пусть политики стараются, приукрашивают, объясняют. Сейчас важно выиграть.

Я видел в его взгляде заинтересованность. Да, конечно, судьба монильской Гильдии Тени совершенно его не трогала, разве что так, как может вызывать любопытство результат тараканьих бегов или петушиных боёв у того, кто не является фанатом этих развлечений, хоть и азартен по природе. Но тут вдобавок возникал иной подход к оценке ситуации: его бойцы участвовали в налёте, захватывали пленных, должны были продолжить операцию, и, конечно, проблема в виде Гильдии переставала быть абстрактной.

Это уже вполне конкретный противник, которого нужно переиграть хотя бы из соображений принципа, престижа. Выигрывать, в конце концов, намного приятнее, чем садиться в лужу. Кроме того, это хорошо укрепляет боевой дух подразделения, способствует его дальнейшему сколачиванию.

Разумеется, офицера спецназа мало волновала моя личная репутация или там перспективы моей политической карьеры. А вот мои действия, могущие увенчать кампанию против Гильдии несомненным успехом и заодно сэкономить время, усилия и жизни — интересовали живо. Хотя я понимал всё это, поддержка была мне приятна. Как бы я ни убеждал себя, что отношение этих ребят мне безразлично, их симпатия или хотя бы одобрение были мне дороги. Я уважал их как непревзойдённых мастеров своего дела, преуспевших в сфере, где я не то что полный ноль, а вполне себе отрицательная величина.

Признание человека, к которому испытываешь уважение, вдвойне ценно.

— Мне нужно будет побеседовать с Дьюргамом, — сказал я Кербалу. — Сможешь устроить?

— Думаю, Дьюргам и сам захочет с тобой поговорить. Причём в самом скором времени.

— Полагаешь, он тоже примет в штыки мою идею насчёт Сына чародея?

— Не знаю. Сомневаюсь. У него есть личные причины ненавидеть Гильдию Тени, — молодой монильский чиновник позволил себе иронично усмехнуться. — Иначе он вряд ли рискнул бы поднять огромный, чреватый военным конфликтом скандал, позволив тебе втихую напасть на них.

— Тем лучше. Но, надеюсь, без скандала обойдётся. Кстати, идея неплохая — вытрясти из пленных побольше информации, которая сможет дискредитировать Гильдию в глазах публики, и при необходимости обнародовать её! Лучшая защита — нападение.

— Это верно.

— Да, такой ход, наверное, будет разумным, — вынужден был одобрить Кербал. — Но всё же я б на твоём месте держал втайне то, что ты планируешь сделать с главой Гильдии. Лучше, если об этом никто не узнает.

— Ерунда. Я считаю это действие правильным и единственно возможным в сложившейся обстановке, так чего мне стыдиться? Ну ладно. Не о том речь. Если всё решили, то давайте заканчивать. Расходиться. У нас у всех ещё куча работы.

— Это-то верно. — С охотой подтвердил один из офицеров.

Спецназовцы как один потянулись к столу, и от интеллигентно накрошенных, красиво разложенных закусок живо не осталось даже украшавшей их зелени. Следом смели пироги, сладкие сыры, ломтики фруктов, выпили все вина, вынутые Йорвоэтом из моих личных погребов. И, поблагодарив, откланялись. Последним ушёл уже вполне успокоившийся Кербал, пообещав, что организует встречу с Дьюргамом самое позднее завтра с утра, а всего вернее — сегодня же вечером.

С тремя оставшимися пленными всё получилось без труда — они ещё спали, и ничто не мешало мне перекроить их энергетику так, чтоб чародейство оставалось им недоступно ближайшие месяцев шесть… Кстати, любопытно — а что будет делать Гильдия, оставшись без Претория в придачу к Сыну чародея? Наверное, то, что весь гильдейский совет разом остался без магии (один преторианец уцелел, к сожалению, может, позднее попадётся, да и на что он там способен в гордом одиночестве…), является веским основанием, чтоб его заменить. Разом весь…

Так что, значит, о методах удержания этих товарищей в плену надо молчать. Можно, кстати, извернуться, представить дело так, будто им глава Гильдии приказал сидеть и не рыпаться. Только б получилось с Сыном чародея.

— И как же сделать, чтоб с ним получилось?

— Начать без предупреждения, действовать, не давая противнику передохнуть и собраться с мыслями, — оттарабанила айн. — И дальше по списку, который ты изучал в той ишнифской книге, помнишь? Чёрная кожа с золотыми скрепами.

— Помню. Так, получается, дело не в подготовке. А в инициативе.

— Ну, в большой степени. Но если б только…

— А как бы действовала ты?

— О, у меня есть свои приёмы! Свои наработки.