— Конечно, разметают, если сидеть сложа руки. Но я попытаюсь вас спасти, пустив в дело наработки нашей секретной лаборатории. Собственно, мы этим уже несколько дней занимаемся, и ты мог бы это понять только потому, что я каким-то образом узнал о том, что ты ликвидировал эту сутенёршу.

— И что, эти наработки могут противостоять этим силам? — с надеждой в голосе спросил Карпов-младший.

— Могут, поскольку есть силы, которые этот «фантомный бумеранг» запускают, но есть и силы, которые его блокируют. Вот с этими силами мы как раз и контактируем. Но тебе этого знать не надо, это не твоего ума дело.

От тебя требуется только одно — сидеть в укромном месте и не высовываться, пока я не дам такую команду. Ты меня понял?

— Понял, — практически без запинки ответил сын и спросил: — Но ты правду сказал, что это продлится недолго?

Устремив взгляд в небольшое окошко, затянутое полиэтиленовой плёнкой, Карпов-старший произнёс:

— Судя по моим ощущениям, дело вошло в финальную стадию, поэтому всё решится в ближайшие два-три дня. Либо мы их, либо они нас — третьего не дано.

Ретроспекция

30 марта 2011 года, среда, Лондон, Кенсингтон, Королевский «Альберт-Холл»

Эта новая встреча двух старых друзей была приурочена к знаменательному событию. Сегодня в лондонском Королевском Альберт-Холле должно было состояться торжественное мероприятие в честь 80-летия человека, который не только способствовал исчезновению СССР и всего Восточного блока, но и сближению Карпова и Лабиша, впрочем, как и сотен тысяч других представителей советских и западных элит, сумевших перераспределить дивиденды с этого развала в свою пользу. Поэтому встреча двух друзей была трогательной — они долго стояли обнявшись на «бетонке» лондонского аэропорта, похлопывая друг друга по спине. Шутка ли — они не виделись более десяти лет, всё это время поддерживая связь посредством телефонных звонков и скайпа. Однако разве могло всё это сравниться с очной встречей, когда ты не только видишь глаза своего собеседника перед собой, но и имеешь возможность его обнять.

Закончив с трогательной церемонией дружеских рукопожатий и объятий, старики уселись в белый «Lincoln Continental» и отправились в Альберт-Холл.

— Как жаль, что твой Максим не смог прилететь вместе с тобой, — с сожалением в голосе заметил Лабиш на чистейшем русском языке, искажённым лишь небольшим акцентом.

— Он сейчас в Штатах и просил передать тебе свой горячий привет, — отозвался на слова друга Карпов. — Кстати, в конце своего пребывания он собирается посетить Канаду и встретиться с твоим сыном Саймоном. Он ведь сейчас там?

Англичанин ответил на этот вопрос кивком головы, после чего заметил:

— Как всё-таки хорошо, что наши дети пошли по нашим стопам и продолжают то дело, которое мы с тобой начали почти 30 лет назад.

— И всё же, наблюдая за нашими детьми, я прихожу к выводу, что они более беспечны, чем были мы в их возрасте, — заметил Карпов.

— Это вполне закономерно, Авдей, если учитывать, что они пришли на всё готовое, а мы за это по-настоящему боролись, — отозвался на эту реплику англичанин. — Вот почему мы с тобой должны постоянно держать их в поле своего зрения и наставлять, чтобы они не наделали ошибок.

— Они уже взрослые мальчики и не очень-то любят, когда кто-то учит их жизни. Впрочем, это всегда было во взаимоотношениях взрослых детей и родителей.

Какое-то время друзья сидели молча, глядя на пейзаж, который проносился у них за окном. Затем англичанин возобновил беседу:

— Если твой Максим сейчас в Штатах, сможет ли он проконтролировать подачу материалов в ваших медиаресурсах относительно сегодняшнего юбилея?

— Не волнуйся, он оставил в Москве толковых помощников. К тому же ты же знаешь, что британская тема всегда подаётся у нас как приоритетная.

— Но к самому юбиляру у него на родине отношение весьма неоднозначное. Я слышал, что его рейтинги упали до максимально низкой точки.

— Так было всегда и так будет, дорогой Бенди, — заглянув собеседнику в глаза, произнёс Карпов. — Ведь от его деятельности выиграли немногие.

— А как же свобода, которая без него была бы невозможна?

— Свобода от чего?

— От тоталитаризма, Авдей.

— А разве он куда-то исчез? Он остался, только называется по-другому и эксплуатирует людей похлеще прежнего.

— Ты имеешь в виду ваше высшее руководство и систему, которую оно построило?

— Я имею в виду глобальный тоталитаризм, который пришёл на смену прежнему.

— Но согласись, что он лучше того, который был раньше.

— Для кого как, Бенди, — развёл руками Карпов. — Для тех, кто летает в бизнес-классе и передвигается на «Линкольнах-Континенталях», да ещё справляет юбилеи в «Альберт-Холле» под песенки ручных и забавных клоунов, он действительно всегда был и будет хорош. Но для тех, кто считает копейки и центы, потребляет дешёвую китайскую еду и одежду, он как был отвратителен, таким и остаётся. И это отвращение, заметь, растёт с каждым годом по нарастающей, поскольку бедные беднеют, а богатые богатеют в чудовищных пропорциях. Таких, каких раньше мир ещё не переживал.

— Это всё неправильная политики «дяди Сэма», который явно не справился с ролью мирового жандарма, — отозвался на эти слова англичанин. — Вот и теперь американцы баламутят Европу, пытаясь разрушить альянс России с Германией, но делают это крайне топорно, по-ковбойски. Поэтому мы собираемся выйти из Евросоюза — готовим Брекзит. Нас попросту шокирует готовность наших соседей по Европе, задрав штаны бежать за «дядей Сэмом», даже в ущерб своим интересам. Они легко готовы отказаться от своей идентичности и превратить свои государства в придаток глобального бизнеса.

— Для этого выхода есть предпосылки? — не скрывая своего удивления, спросил Карпов.

— Ты разве не слышал, что на выборах в Европарламент два года назад Партия независимости Соединённого Королевства впервые заняла второе место?

— Ты имеешь в виду партию евроскептиков?

— Именно, — кивнул головой Лабиш. — Ведь впервые, начиная со времени всеобщих выборов 1910 года, ещё одна партия, помимо Лейбористской и Консервативной, получила самую большую долю голосов на общенациональных выборах в Европейский парламент. Это залог нашей будущей победы в Брекзите.

— Но ставка на одну партию евроскептиков — это шаткая основа, — продолжал сомневаться Карпов.

— Мы это понимаем, поэтому подключим и другие ресурсы — манипулятивные. Одна из наших контор уже активно скачивает данные миллионов пользователей одной из крупнейших соцсетей и составляет их психологические портреты. В нужный момент мы покажем этим пользователям персонализированную политическую рекламу в пользу Брекзита. И они, как миленькие, проголосуют за него так же, как они покупаются на рекламу какой-нибудь зубной пасты или трусиков-стрингов.

— Но, выйдя из Евросоюза, вы можете потерять рынки?

— Потеряем одни, приобретаем другие. Например, почему бы не создать зону свободной