том, какие деяния он совершил после [принятия] халифата, и о добром житии и честном образе жизни его, как рассказывали Ахмад б. Абу Да'уд ал-Кади и Йа'куб б. Исхак ал-Кинди[1217], который сообщил много замечательного в послании своем, озаглавленном Сабил ал-фада'ил («Путь добродетелей»). Мы привели все это в книге нашей Ахбар аз-заман и в ал-Китаб ал-Аусат. Мы привели [самое] замечательное из этого, указующее на прошлое, подстрекающее к извлечению урока из прошлого.

/65/ [IX] О халифате ал-Васика

Присягнули Харуну б. Мухаммаду б. Харуну ал-Васику би-л-Лаху. Прозывается он по кунйе Абу Джа'фар. Мать его — умм валад ромейская, называемая Каратис[1218]. [Это произошло] в день, когда была кончина ал-Му'тасима, и это четверг восемнадцати ночей, прошедших от раби' ал-аввал двести двадцать седьмого года (6.01.842). [Ал-Васику] присягнули, а ему был тридцать один год и девять месяцев. Скончался он в Самарре в возрасте тридцати семи лет и шести месяцев. [Продолжался] халифат его пять лет, девять месяцев и тринадцать дней. Сказано, что он скончался в среду шести [ночей], оставшихся от зу-л-хиджжа двести тридцать второго года (10.08.847) в возрасте тридцати четырех лет. Вазир его — Мухаммад б. 'Абд ал-Малик, как мы уведомили в главе о днях ал-Му'тасима в этой книге. Датировка продолжительности жизни их и правления противоречива, ибо к ней добавляют и от нее убавляют.

/66/ Совокупность известий [об ал-Васике] и его деяниях, и обо всем замечательном, что было в дни его

Был ал-Васик обильно евшим и пившим, милостивым, жалостливым к людям дома своего, заботившимся о делах подданных своих. Шел он путем отца своего и дяди[1219], говоря о справедливости[1220].

Подчинили его себе Ахмад б. Абу Ду'ад и Мухаммад б. 'Абд ал-Малик аз-Заййат. [Ал-Васик] отдавал [приказы] не иначе как [согласно] с мнением их и не порицал их за то, что они советовали, и [он] вручил им власть и передал на попечение царство свое.

Упомянул Абу Таммам Хабиб б. Аус ат-Та' и ал-Джасими, [называемый] по Джасим[1221] — это деревня из областей Дамаска, между Иорданом и Дамаском, вместе, известном как ал-Джаулан[1222]. [Эта деревня], известная как Джасим, [располагается в нескольких] милях от ал-Джабиййи[1223] и местности Нава[1224], среди пастбищ Аййуба[1225], да [пребудет] с ним мир. [Абу Таммам] сказал: Выехал я в начале правления ал-Васика в Сурра ман Ра'а. И когда почти достиг ее, повстречал меня [некий] бедуин, и я захотел выведать от него сведения [о] войске. [Тогда] сказал я: «О бедуин, чей ты?» Он сказал: «[Я] из бану 'амир». Я сказал: «А каково знание твое о войске Повелителя Верующего?» Он сказал: «[Кто] знает мир, тот его и подчиняет». Я сказал: «Что скажешь ты о Повелителе Верующих?» Он сказал: «Положился на Аллаха, и [Аллах] охранил его. Огорчил он бунтовщиков и сокрушил бедствия, и справедлив был с подданными, и не упускал ни одного преступника». Я сказал: «А что скажешь ты об Ахмаде б. Абу Ду'аде?» Он сказал: «Возвышенность, на которую не заберешься, и гора неприступная. Напрасно точатся на него кинжалы и натягиваются лесы. Если скажут, [будто] он погиб, прыгнет он, [словно] волк, и обхитрит, [словно] ящерица». Я сказал: «Что скажешь ты о Мухаммаде б. 'Абд ал-Малике аз-Заййате?» Он сказал: «Причинил он зло и ближнему, и дальнему. У него каждый день пораженный, и не видно на нем следа [ни] когтя, ни клыка». Я сказал: «А что скажешь ты об 'Амре б. Фарадже?» Он сказал: «Огромный, ненасытный, наслаждающийся кровью. Ставят люди его щитом на войне». Я сказал: «А что скажешь ты об ал-Фадле б. Марване?» Он сказал: «Муж, вырытый после того, как его похоронили. Нет места ему /67/ среди живых. Он безгласен, словно мертвец». Я сказал: «А что скажешь ты об Абу-л-Вазире?»[1226] Он сказал: «Принимают его за козла еретиков. Если позабудет о нем халиф, то разжиреет он и заживет привольно. А если потрясет его, то прольется он дождем и расцветет». Я сказал: «А что скажешь ты об Ахмаде б. ал-Хасибе?»[1227] Он сказал: «Этот ел, словно ненасытный, а питал, [словно] пресыщенный». Я сказал: «А что скажешь ты об Ибрахиме, брате его?»[1228] Он сказал: «Мертвы они, не живы и не знают ничего, когда будут воскрешены»[1229]. Я сказал: «А что скажешь ты об Ахмаде б. Ибрахиме?»[1230] Он сказал: «Как он хорош! Что за доблестный и терпеливый муж! Сделал он из терпения верхнюю одежду, а из щедрости нижнюю». Я сказал: «А что скажешь ты об ал-Му'алла б. Аййубе?»[1231] Он сказал: «Это муж добродетельный, преданный власти, воздержанный на язык. Избавился он от людей, а они от него». Я сказал: «А что скажешь ты об Ибрахиме б. Рабахе?»[1232] Он сказал: «Это муж, [которого] связала щедрость его и предала добродетель. Однако у него молитва непрестанная и Господь, его не покидающий, а над ним — халиф, его не угнетающий». Я сказал: «А что скажешь ты об ал-Хасане, сыне его?» Он сказал: «Это молодой стебель, посаженный на поле щедрости, и если содрогнется, его косят». Я сказал: «А что скажешь ты о Наджахе б. Саламе?»[1233] Он сказал: «Как он хорош! Что за ищущий особенного и осуществляющий месть! Пылает он, словно факел огненный. Порой халиф прекращает изливать на него милости и одаряет его горестями». Я сказал: «О бедуин, где становище твое, чтобы я пришел [к] тебе?» Он сказал: «Прости, Господи, нет у меня жилища. Завертываюсь я в день и кутаюсь в ночь. Где застанет меня сон, там и лягу». Я сказал: «[Так] доволен ли ты людьми [этого] воинства?» Он сказал: «Я не позорю лица своего, прося у них. Если дадут мне, я их не восхваляю, а если откажут, я не порицаю. Я, как сказал этот тайский молодец:

Я не забочусь — а лучшее из речений наиправдивейшее,Запятнал ли ты мою честь или пролил мою кровь?[1234]

/68/ Я сказал. «Я [тот, кто] сказал эти стихи». Он сказал: «[Значит], ты ат-Та'и?» Я сказал: «Да». Он сказал: «Аллаху [принадлежит] отец твой. [Ведь] ты сказал:

Что [значит] щедрость руки твоей, [не важно], шедра она или скупится,По сравнению с честью моей, состарившейся от возмещений»[1235].

Я сказал: «Да». Он сказал: «Ты самый поэтичный [из] людей твоего времени». По другой версии, отсутствующей в книге[1236]: Я сказал: «Прочти мне что-нибудь из стихов твоих». [И тогда] он прочитал мне:

Я говорю,