– Есть, слава Господу. Только подержит Сожранная душа над чистой водой руку, как обратится вода кровью. И вот это самый верный признак и есть.

Стражники неуверенно переглянулись, и один из них вскочил:

– Пойдем.

– Что ты, сын мой, куда ж без нас-то? Мы ж поможем, молитвой злую силу сдержим.

Через несколько минут они уже шли через огромный каминный зал в ту часть крепости, где размещались узники.

– Запомните, – напутствовал дон Руэ, – ежели у кого вода покраснеет, сразу бегите, а мы постараемся Сожранную душу удержать, пока вы не скроетесь.

Франсуа, державший в руках кувшин с водой, немного отстал и незаметно капнул в него сок лимона, который сжимал в ладони.

У одного из стражников на поясе висело железное кольцо с ключами. Он выбрал нужный и, подойдя к первой двери, отомкнул ее. На кровати возле узенького оконца лежал узник. На просьбу подержать руку над водой он с удивлением пожал плечами и поднес к кувшину ладонь. Стражники внимательно рассмотрели воду: в кровь она не превратилась.

– Все хорошо, святые отцы. Пойдемте дальше.

Так они переходили из комнаты в комнату, и везде вода оставалась прозрачной. Наконец за очередной дверью их взорам предстал дон Родриго. Увидев его, дон Руи сунул Франсуа заранее припасенный порошок лакмуса.

– Подойдите, сеньор, и вознесите руку над водой, – велел стражник.

Заключенный нахмурился, но что-то в этих двух монахах его насторожило, и он приготовился к неожиданностям. Он уверенно подошел к ним и прикрыл ладонью кувшин. В это же мгновение Франсуа, державший сосуд, незаметно кинул туда лакмусовый порошок. Дон Родриго убрал руку, и на лицах стражей появился ужас: прямо на глазах вода быстро становилась ярко-красной.

– Кровь! – завопил один из них и опрометью выбежал из камеры.

Другой, у которого, видимо, нервы были покрепче, потребовал:

– Покажите ваши ладони!

Дон Родриго исполнил приказ, и стражник, видя, что с рук заключенного кровь не капает, крестясь, кинулся прочь.

В ту же секунду дон Руи захлопнул дверь и скинул капюшон. Узнав его и Франсуа, дон Родриго бросился обнимать своих спасителей.

– Не время, сеньор, – коротко сказал принц, и они с Романьяком начали действовать: сняли подпоясывающие их вервия, связали между собой и, намертво закрутив один конец вокруг ножки стола, другой выкинули на улицу. Все трое по очереди протиснулись в узкое оконце-бойницу и по вервия спустились вниз. На крепостной стене их ждали перекинутые заранее веревочные лестницы. Друзья бросились к ним и уже достигли стены, когда раздались выстрелы из аркебузы – один, второй, третий. Франсуа обернулся: в оконце покинутой ими комнаты виднелся силуэт стражника, который без разбора палил в темноту. Одновременно из донжона выскочили несколько человек с факелами в руках и кинулись в их сторону.

– Быстрее! – прошипел принц и первым начал подниматься по веревочной лестнице.

Раздался очередной выстрел, и дон Родриго застонал. Несколько секунд он еще держался на ногах, затем глаза его закатились, и он рухнул на землю. Франсуа бросился к нему, нагнулся…

– Прощайте, мой благородный друг, – прошептал испанец и испустил дух.

Романьяк упал рядом с ним на колени, но принц грозно крикнул:

– Поднимайтесь!

Осознав, что дон Родриго мертв, Франсуа кинулся к лестнице и, в считаные секунды достигнув верха зубчатой стены, перевалился через нее. Оба благополучно спрыгнули по ту сторону и опрометью кинулись вниз по холму к перелеску, где поджидали привязанные кони.

* * *

Франсуа и сам не ожидал, что так тяжело будет переживать смерть дона Родриго. Впрочем, удивляться было нечему: тот был его другом на протяжении последних нескольких лет, не говоря об алжирском плене. Кроме боли потери Франсуа мучило чувство вины. «Если бы только я не привлек его к спасению дона Альвареса!» – горестно думал он. Дон Руи, понимая, что происходит с Романьяком, утешал его как мог.

Через два дня после приключений в крепости Консуэгра, ранним утром, когда Франсуа еще спал, его разбудил настойчивый стук в дверь. Шевалье спросонья крикнул: «Прошу», и в комнату быстро вошел принц Эболи.

– Вставайте, друг мой, – без предисловий начал он, – вам нужно бежать. Инквизиция дозналась о вашем участии в освобождении дона Альвареса, подозревают также, что и к истории с доном Родриго вы приложили руку.

Франсуа мгновенно проснулся:

– Куда мне ехать?

– Домой, во Францию. Я здесь по распоряжению короля. Из любви к донье Изабелле он приказал мне предупредить вас – через два часа здесь будет сам Великий инквизитор.

– Он придет за мной?

– Да, дон Франциско. Король не в силах вас защитить, но позволяет вам попробовать спастись самому и передает вам тысячу дукатов, – дон Руи протянул Франсуа плотно набитый кожаный мешочек. – Мне разрешено сопроводить вас до Гвадалахары. Вот письмо от доньи Изабеллы к ее матери. Если вас поймают, скажете, что выполняли ее поручение. Вам она велела передать уверения в своей любви и преданности на словах. Едемте, друг мой!

Через два часа Франсуа расстался с принцем Эболи на въезде в Гвадалахару. Они обнялись, и Романьяк поскакал на северо-восток, в сторону Пиренеев.

Франция, XVI век

Ехал шевалье быстро, покрывая по пятнадцать лье в день. Но, перейдя горы, он замедлил темп – здесь, на территории Франции, он уже был в безопасности. На ночь он останавливался на специальных постоялых дворах, предназначенных для королевских курьеров. На подъезде к Пуатье он узнал, что Карл и королева-мать находятся в Руане, и направился туда. Он спешил к той, которую много лет считал своей покровительницей, чтобы теперь стать ей опорой.

В Руан он прибыл в середине августа. Екатерина, увидев его, испуганно ахнула:

– Брат мой, вы?! Все ли в порядке с Елизаветой?

Франсуа, поклонившись, со смехом ответил по-испански:

– Донья Изабелла в полном здравии, мадам.

Королева, облегченно вздохнув, обняла Романьяка.

– Значит, Изабелла? – усмехнувшись, повторила она. – Да, я и по письмам заметила, что моя дочь стала совершенно испанкой. Но, бог мой, как же я рада вас видеть!

В комнату вошел мальчик лет тринадцати, высокий и изящный. Франсуа, изумленно взглянув на него, опустился на одно колено:

– Ваше величество! Я не верю своим глазам. Как же вы повзрослели!

– Дядюшка! – радостно кинулся к нему Карл, совершенно забыв о королевском достоинстве. – Ура, наконец-то вы вернулись!

Екатерина и Франсуа проговорили весь вечер. Он рассказывал ей о жизни в Испании, о короле Филиппе и Елизавете, о том, как был вынужден сбежать во Францию из-за преследования инквизиции. Она же со слезами поведала о смерти старшего сына.