Шарур был уверен, лучшие лучники его родного города одолеют врага и обрушат стрелы на фланги вражеского войска. Раз это получилось в предыдущем сражении, почему бы не повторить?

Однако вскоре он обнаружил, что даже Энимхурсаг, поборник старины во всех прочих отношениях, способен учиться на своих ошибках. Бог Имхурсага не мог продвинуться дальше переднего ряда своих воинов, но и в переднем ряду он представлял собой грозную силу.

Энимхурсаг склонился над крошечным каналом шириной всего в пару локтей и зачерпнул полные ладони грязи. Как мальчишка, он принялся лепить из грязи шар, только этот шар был величиной в половину роста человека. Прицелившись, бог покатил шар на одну из колесниц гибильцев. Бросок вышел удачным. Ослов посбивало на землю, а сама колесница перевернулась, вывалив лучников в пыль. Энимхурсаг нагнулся, и стал лепить следующий шар.

На этот раз ком грязи попал прямо в колесницу и разбил ее. Ослы разбежались, крича от ужаса. Только один из тех, кто был на колеснице, сумел, шатаясь, подняться на ноги. Остальные не двигались.

Имхурсаги хохотали, а их бог методично принялся лепить еще один ком. Подойдя к Шаруру, Эрешгун сказал:

— Бог Имхурсага нашел себе опасную игрушку. Но толку от нее не будет.

Словно уловив мысль Эрешгуна, Кимаш выкрикнул:

— Ближе! Сближайтесь! Встретим имхурсагов мечами и булавами! На близком расстоянии его шары нам не страшны! Вперед, Гибил!

Ополчение бросилось вперед. Энимхурсаг бросил шар в другую колесницу, промахнулся и разразился проклятиями. Он поспешно соорудил еще один комок, и на этот раз попал. Ни один человек на колеснице не выжил.

Энимхурсагу понадобилось больше времени, чтобы сообразить, какую ошибку он совершает. Эрешгун и Кимаш-лугал соображали быстрее. Войско Гибила почти смешалось с силами имхурсагов, когда бог метнул очередной ком грязи прямо в толпу людей. Полегло больше дюжины воинов, совсем недалеко от Шарура. Некоторые кричали. Другие замолчали навеки. Но те, кто уцелел, оказались уже на подходе.

Очередным комом Энимхурсагу удалось вывести из строя еще нескольких бойцов, но к этому времени передовые шеренги Гибила, и Шарур в их числе, врезались в бронированную стену знати, жрецов и торговцев, стоявшую в первых рядах сил Имхурсага. Гибильцев не надо было подгонять. Все поняли, что чем скорее они смешаются с имхурсагами, тем скорее их бог перестанет играть в шары, опасаясь задеть своих людей.

Жрец имхурсаг, выкрикивая имя своего бога, замахнулся топором на Шарура, словно собирался срубить финиковую пальму. Шаруру пришлось сделать шаг назад, отбить удар такой силы было невозможно

— Энимхурсаг — мой защитник! — закричал жрец, с натугой поднимая топор для следующего удара.

Но Шарур не дал ему второй попытки. Первый удар его меча пришелся на доспех жреца, но следующий, сразу вслед за первым, целил в шею и оказался точным.

Клинок Шарура вошел глубоко. Раненый имхурсаг повалился на Шарура, лишив того равновесия. Борода жреца окрасилась кровью. Он со стоном выпустил топор из онемевших пальцев.

— Плохой у тебя защитник, — хмуро бросил ему Шарур.

Если Энгибил и присутствовал на поле боя, то не подавал виду. Гибильцам приходилось самим защищать себя. Они так и делали, выкрикивая имя Кимаша и Энгибила.

Многие люди из города Шарура — кузнецы, писцы и торговцы — вместо того, чтобы бежать из Энимхурсага, бросились прямо к нему и принялись колоть и рубить ноги и лодыжки бога топорами. Из ран тут же начал струиться ихор.

Бог Имхурсага взревел от ярости и боли. Ему удалось втоптать в грязь нескольких гибильцев. Однако с ними вместе пострадали и его жрецы. Его самые преданные последователи старались всячески защитить своего господина от свирепых гибильцев, и когда пали самые преданные, бог это почувствовал не хуже, чем свои раны.

Шарур тоже стремился к Энимхурсагу. Он знал, какой удар хотел бы нанести богу, правившему городом-соперником.

— Надо бить в тыльную сторону пятки, — бормотал он. Если бы это удалось, он перерезал бы сухожилие. Тогда Энимхурсаг упадет, и неважно, большой он или маленький. Даже лучше, что большой, больнее падать будет.

Но путь к пятке бога Шаруру преградил грозный имхурсаг. Шарур только прикидывал, как бы ему поступить с этой помехой, когда боевой топор Димгалабзу снес противнику голову.

— Благодарю тебя, отец моей суженой, — крикнул Шарур, а сам уже наносил удар по сухожилию на огромной ноге Энимхурсага.

Львиный рев пролетел над полем. А может, бычий. Струя ихора окатила Шарура. Жаркая, но не обжигающая. Наоборот, она словно напитала тело Шарура новой силой. Волосы под шлемом встали дыбом. Действительно, словно молния ударила совсем рядом.

Но бог Имхурсага не рухнул. Шарур был всего лишь смертным, и у него не хватило сил перерубить могучее сухожилие. Однако рана причиняла Энимхурсагу немалую боль.

— А ну, дай я попробую! — выкрикнул Димгалабзу и взмахнул своим огромным топором.

Результатом стал разъяренный рев Энимхурсага. Однако на этот раз Шаруру в голосе бога наряду с болью и яростью послышались и панические нотки. Гибильцы, казавшиеся муравьями на фоне выбранной богом формы, нашли-таки способ причинить ему вполне реальный вред. Бог с ненавистью глянул сверху на Шарура и Димгалабзу.

— Возвращайся в свой город! — крикнул Шарур. — Оставь Гибил в покое! — Он снова ударил мечом по божественной пятке.

Сохрани Энимхурсаг трезвое мышление, он раздавал бы Шарура и Димгалабзу, как недавно других гибильцев. Но рядом толпились его люди, такие как жрец, пытавшийся защитить божество. Именно в этот момент бог осознал, что Гибил опасен, опасен лично для него, бога, и в его огромном сердце стремительно пророс ужас.

Вместо того чтобы растоптать его обидчиков, бог повернулся и огромными шагами покинул поля боя. Шарур издал ликующий крик:

— Энимхурсаг бежит!

— Энимхурсаг бежит! — повторил Димгалабзу басом. Через мгновение все гибильцы подхватили крик: «Энимхурсаг бежит! Бежит!»

Их крики подхватили имхурсаги, но радости в их голосах не было и в помине. Наоборот, в них слышался ужас. Страх заставил их не просто дрогнуть, а задрожать. «Энимхурсаг бежит!» Они и не подозревали, что с ними случится такая напасть, и когда это произошло, уверенность покинула их. Теперь им нечего было противопоставить гибильцам.

«Энимхурсаг бежит!» Линия врагов заколебалась и пришла в расстройство. Если их бог не хочет сражаться, что они могут сделать без его помощи? Никто из них не находил ответа на этот вопрос. Ряды смешались, ополчение имхурсагов обратилось в бегство, завывая от ужаса.

Но некоторые продолжали стоять. То