Я накручиваю прядь его волос на пальцы, наблюдая, как черный скользит по синеве моей кожи.

– Еще бы ветра их не разлучили.

– Не ветра их разлучили, а Реджио.

Точно так же, как Данте разлучил нас с Лором…

– Мне понадобится меч. Когда мы вернемся, конечно. Не давай мне его перед поездкой. – Перед мысленным взором вновь предстает труп Алёны. Я отбрасываю его прочь. – И мне нужно потренироваться. Когда мы вернемся из Глейса, поможешь и с тем и с другим?

– Да, но тренировка тебе не понадобится.

– Позволю себе не согласиться. Я совершенно не умею сражаться на мечах.

– Сражения не будет.

– Ты намерен связать Данте и преподнести его мне на блюдечке с голубой каемочкой?

– Что-то вроде этого. – Он проводит большим пальцем по перышку на моей скуле. – И ты неплохо владеешь клинками.

Мое распоясавшееся сердце замирает. И не из-за воспоминаний о кинжале, который я вонзила в глаз Данте, и даже не о лезвии, торчащем из грудной клетки Алёны, а из-за воспоминания о мече, которым я проткнула шею Катона. Ноздри раздуваются от отвращения и стыда, я отворачиваюсь и роняю взгляд на серый пол. Хотя мой верный товарищ не распростерт у моих ног, я почти вижу там окровавленное тело.

Убрав руку от волос Лора, стискиваю кулак. Зажмуриваюсь, однако образы прилипают к векам, подобно свежему синяку. И зачем Лор упомянул Катона? Не то чтобы я о нем забывала, вовсе нет – мне никогда не забыть, – но из-за всего происходящего мысли о нем отошли на второй план.

Он был твоим тюремщиком, Биокин.

Ногти впиваются в ладони.

Он также был моим другом. – Сколько раз этот разговор будет повторяться?

Настоящие друзья не держат друг друга в плену.

Я вскидываю веки и прожигаю Лора взглядом.

Не будь бесчувственным.

Я не бесчувственный, я прагматичный.

А я нет?

Нет. Не когда дело касается этого человека.

Я втягиваю ртом воздух, так пылко, что кажется, будто загорелись легкие.

– Поцелуй меня, Фэллон.

Я сердито смотрю на его рот, растеряв романтический настрой после этого разговора.

Тяжко вздохнув, он просовывает под меня руки, поднимает и усаживает на край стола, а сам встает у меня между ног, напряженный член все еще внутри меня.

Будь у меня возможность убить его вместо тебя, мо крау, я так и поступил бы, не задумываясь ни на мгновение. Уж лучше пусть ты презираешь меня, чем себя саму.

Боги, невозможно на него злиться!

Он хватает меня за бедра и поднимает, его достоинство выскальзывает из моего пульсирующего лона.

А теперь на боковую. Нам нужно хорошенько отдохнуть.

Я глажу его по затылку, наслаждаясь игрой сухожилий под его кожей.

– Может, сперва заскочим в ванную?

– Нет.

– Лор, я вся в чернилах и… – Я указываю на липкую влагу на внутренней стороне бедер, которая размазывается по его талии. – И в тебе.

– Утром ты будешь еще больше покрыта мной. Тогда и искупаемся.

Я с трепетом смотрю на свой торс.

– А если чернила присохнут к коже?

– Тогда ты будешь носить отпечаток моих рук на своей плоти до конца своей жизни.

– Хватит дурака валять, у меня синие соски, и я полосатая, как дикая кошка.

– Мне нравятся твои голубые соски. Что касается полос, они подходят к твоему характеру.

Я бросаю на него насмешливый взгляд, который вызывает ухмылку на его губах, но затем улыбаюсь.

– Когда отец спросит, почему я искупалась в чернилах, я отправлю его к тебе, Лор.

Его глаза сверкают.

– Я просто скажу ему, что ты забралась в мою библиотеку, чтобы взглянуть на туннели, которые нарисовал на нашей карте Юстус, и опрокинула чернильницу. Подозреваю, что твой отец будет немного недоволен, что ты погубила труды Юстуса: ему ненавистна необходимость просить этого человека о помощи.

Мое ликование угасает. Мерда!

– Я в самом деле погубила карту?

– Нет, птичка, погубил я. Ты погубила лишь меня.

Глава 66

После целого дня полета наконец показывается земля. В отличие от Люче, мерцающего золотом и зеленью, Глейс сияет белизной, как постель Лоркана, которую мы с ним перепачкали своими чернильными телами.

Ни душ, ни щетка не помогли мне избавиться от новых отметин. Дабы избежать любопытных взглядов, особенно от отца, я натянула перчатки и черную шерстяную рубаху под доспехи из кожи и железа, которые мне преподнес утром Лор.

Еще один подарок, сделанный специально для меня. В новом обмундировании я чувствую себя неуязвимой, словно в убежище размером с меня – возможно, глупо, поскольку оно закрывает только плечи, грудь, живот и спину.

Благодаря черным кожаным брюкам и высоким ботинкам единственный видимый участок, перепачканный чернилами, остается за ухом, поэтому я не стала завязывать волосы. Вероятно, зря, учитывая свирепость полярных ветров.

Едва соскочив со спины отца, я пытаюсь пригладить спутанные локоны, одновременно поглядывая на клубы тьмы, которые представляет собой Лор. Сегодня моя пара не станет обретать форму: прежде всего потому, что еще никто не знает о возвращении его ворона, а также потому, что он счел благоразумным оставить двух птиц в Небесном Королевстве. Кроме того, если все-таки произойдет убийство – надеюсь, совершенное не мной, – пусть лучше глейсины думаю, что Лор остался в Люче.

Я еще привожу в порядок волосы, когда заснеженная земля рядом с нами начинает дрожать. Я заваливаюсь назад и сталкиваюсь с Габриэле, который летел на спине Кольма.

– Осторожнее, Фэл.

Поскольку он не кажется встревоженным, я решаю тоже не паниковать. Тем не менее сердцебиение не утихает, даже когда я понимаю, что дрожала не земля, а нечто вроде застекленного вестибюля. Неподалеку стоит пара, закутанная в белые меха того же цвета, что и их волосы.

Впрочем, только волосы мужчины. У женщины шевелюра соломенного цвета, не совсем белая. Король Владимир и его жена Милана. Даже если бы на них не было корон в виде снежинки, я узнала бы их по царственным позам и окружающим их солдатам.

Хотя большую часть перелета я провела, погрузившись в размышления и любуясь бушующим под нами океаном, я попросила Лора освежить мои скудные знания о глейсинском дворе. Он рассказал мне о монархе-фейри, его двух детях от первого брака – Константине и Алёне, – о его молоденькой жене и обожаемых дочерях-близняшках и маленьком сынишке.

Константин, старший, сядет на трон Глейса, когда его отец умрет или сложит полномочия. Затем идет Алёна, та, которую… которую я убью. Близнецов зовут Ксения и Изольда, им в