же он, что Габриэле суждено умереть до последнего полнолуния, а он вон, еще жив. Хотя Алёна мне и не по душе, надеюсь, вчера Бронвен просто перебрала волшебного вина и только потому разум подкинул ей образ убитой принцессы.

Владимир жестом приглашает нас с отцом первыми забраться в сани, затем присоединяется к нам со своим сыном, в то время как его жена, дочери и младший сын забираются в другие сани вместе с Габриэле. Кольм, Ифе, Фионн и три других ворона, сопровождающие нас в путешествии, превращаются в птиц и взлетают.

Губы Влада растягиваются в натянутой улыбке, которую улыбкой назвать сложно.

– Я польщен, что вы преодолели столько миль по морю, чтобы присоединиться к моей семье за ужином, тем не менее позвольте спросить, что привело вас на мои ледяные берега? Киэн выражался весьма расплывчато.

Отец опускает бородатый подбородок и пристально смотрит на северного монарха.

– Ваш рунический камень.

Глава 67

Ох, ясненько. Значит, мы не намерены ходить вокруг да около. Не то чтобы в Глейсе можно долго ходить, при таком-то холоде.

Влад закидывает руки на спинку сиденья. Очевидно, он не чувствует угрозы с нашей стороны, иначе держал бы свои конечности при себе.

– Я передал Рибио свои условия.

Без промедления отец говорит:

– Он требует новых условий.

Владимир барабанит пальцами по спинке сиденья, луч солнца отражается от кольца на мизинце – большого серебряного, с печатью в форме снежинки.

– Мы не уступим.

– Наверняка вы желаете чего-то еще. – В голосе отца звучит отчаяние, и внезапно мне кажется, что он не верит в успех операции по похищению рунного камня.

Я касаюсь его руки, которая стискивает бедро, и убираю, пока он не размозжил себе кость. Когда его взгляд ловит мой, я сжимаю его пальцы, пытаясь без слов сказать, что я справлюсь… что нам не нужен мирный договор. Все, что нам нужно, – это доступ к галерее и моя кровь.

Владимир наблюдает за нами.

– Попахивает инцестом?

Отец выпускает когти и обнажает зубы.

– Что вы сказали, короол?

Прежде чем он успевает перерезать фейри яремную вену и начать вторую войну, я шепчу:

– Дайи, подумай о Дее. – Имя его пары заставляет отца сделать столь необходимый вдох.

Мир вокруг настолько затихает, что слышно, как скрипит плотная кожаная кираса и железные наручи, когда воздух проникает в его легкие. Едва он немного успокаивается, я осмеливаюсь оглядеться. Кажется, кто-то остановил течение времени: никто и ничто не двигается. Ни сани, ни их пассажиры, ни стража. Даже вороны над головой перестали хлопать крыльями.

– Простите меня. – Владимир наклоняет голову, и обрамляющие лицо тонкие седые пряди дрожат от холодного порыва ветра. – Думаю, вы неверно истолковали мои слова. Я говорил не о ваших отношениях с Фэллон, Бэннок.

– Тогда на что, во имя Морриган, вы намекали? – рявкает отец.

– На то, что вы подложили собственную дочь в постель лучшему другу.

У меня дергается глаз. Вообще-то дергаются оба глаза.

– Уж поверьте, отец не «подкладывал» меня в постель лучшего друга, я сама подложилась, что причинило моему отцу много огорчений. Но он знал, что ничего не может с этим поделать, поскольку Небесный Король – моя предопределенная пара. – Возможно, следовало сохранить последнее при себе, но это не совсем тайна. По крайней мере, не такая, из которой можно извлечь выгоду. – Вы ведь знаете о важности парных уз в нашем обществе, верно?

Холодный взгляд Влада скользит по моему полосатому лицу, прежде чем зацепиться за перо на скуле.

– В поисках союзника необходимо идти на уступки. В поисках щедрого союзника нужно идти на большие уступки. – Он замолкает, словно давая нам время осмыслить его слова. Он считает меня тугодумкой? – Кроме того, мои требования едва ли можно назвать возмутительными.

Каковы его требования, Лор?

Тишина.

Лор, что требует глейсинский король? – Я бросаю взгляд на могучих птиц, парящих в ярком небе. – Если ты опять поймал стрелу, мо крау, то быть тебе бесполезной безделушкой недели две.

Я так сильно сосредотачиваюсь на своей паре, что мне удается проскользнуть в его сознание.

Он подпрыгивает, едва не опрокидывая статую из синего стекла.

– Все в порядке?

Мои ноздри раздуваются.

– Просто проверяю, жив ли ты и здоров, раз ты мне не отвечаешь.

– Прости. Я пытаюсь найти дорогу в галерею, чтобы глянуть на камень.

– Рада видеть, что ты невредим. – Я окидываю его взглядом. Поскольку мы в его сознании, он предстает передо мной на двух ногах. – Ты ведь невредим, верно?

– Да. – Он касается моей щеки, но затем опускает руку и бормочет: – Фока! В этой стране все такое чертовски белое. Я выйду через секунду.

Связь обрывается прежде, чем я успеваю спросить, при чем тут цветовая гамма королевского двора.

Вздохнув, переключаю внимание на глейсинского короля.

– Итак, каковы ваши требования?

– Ваша пара вам не доверяет?

– Прошу прощения?

– Я рассказываю Милане все.

– Онос дуффеен, – бормочу я.

Зрачки Влада сужаются.

– Что вы сказали?

Мой отец сдавленно фыркает.

Хотя я рада повеселить его своим ругательством, я придаю лицу мрачное выражение и драматично вздыхаю.

– Извините, ваше величество. В последнее время я усиленно изучаю вороний, и некоторые слова приходят в голову быстрее, чем на моем родном языке. Онос дуффеен означает «к сожалению, нет».

Отец давится очередным смешком.

Мне требуется вся сила воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

– У меня настолько ужасный акцент, дайи?

Он качает головой, глаза искрятся весельем.

– У тебя очаровательный акцент, инон.

– Так о чем мы говорили? Ах да! Вы спросили, доверяет ли мне моя пара. Доверяет. Но из-за моего похищения и войны у нас не было времени обсудить вас. – Я медленно стягиваю с руки перчатку, кладу ее на колени, затем поднимаю перепачканные чернилами пальцы к ожерелью.

В глазах монарха вспыхивает замешательство.

– То есть Небесный Король послал вас – свою пару – в мое королевство для переговоров и не счел разумным сообщить вам мои условия?

– Видите ли, у меня вздорный характер. – Я прижимаю подушечку большого пальца к верхушке панциря, пока на коже не проступает капелька крови. Я старательно поворачиваю ладонь под нужным углом, прежде чем засунуть проколотый палец в рот и слизнуть рубиновую жемчужину.

Влад кажется скорее сбитым с толку, нежели встревоженным. Он что, не в курсе о моей шаббинской крови или же до него еще не дошли вести об освобождении моей магии?

– Ужасно вздорный характер, – нараспев произносит отец.

Закатив глаза, я вынимаю палец изо рта и похлопываю ладонью по его