Семинэль прислонился спиной к дереву, и похлопал себя по вытянутым ногам:

– Клади сюда голову.

– Зачем? – растерялась я, убирая волосы с лица.

Он лукаво улыбнулся:

– Хочу убрать твои царапины.

Меня наконец-то осенило на тему содержания баночки и я, смущаясь и немного покраснев, аккуратно, хотя и неуклюже, прилегла на траву, положив голову на колени лиэля.

– Может быть, не стоит тратить на меня это драгоценное лекарство? – неуверенно спросила я, рассматривая его подбородок.

– Если не на тебя, то на кого? – удивился тот, открывая баночку.

– Да нам так везет, что не известно, что будет дальше, – пессимистично ответила я.

– Дальше ничего не будет, обещаю. Мы скоро будем дома.

Я на это лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Уж кто-кто, а я дома буду нескоро. Да и в свете всего, что происходит с нами, возвращение домой кажется чем-то далеким и неосуществимым.

– Представь ненадолго, что мой дом, он и твой тоже. Так будет легче. По крайней мере, это то место, где безопасно, – словно прочитав мысли, сказал маг.

Я приоткрыла один глаз.

– Ты точно мысли читать не умеешь? А то как-то подозрительно четко порой отвечаешь на не сказанное вслух.

Семинэль засмеялся, и к моей щеке прислонилась ватка, намоченная прохладным зельем.

– Расскажи мне, как вы смогли так быстро прийти в себя, – тихонечко попросила я, снова закрыв глаза.

– Тут и рассказывать нечего. Мы смогли встать только через несколько часов после вашего ухода.

Я усмехнулась. Только! Как скажет вечно. Я бы, например, встать не смогла бы и через три дня. А уж без противоядия…

– А потом? – вставила, нарушив затянувшееся молчание.

– А потом ничего особенного. Нашли водяную, выяснили, что за яд, сделали противоядие из того, что нашли, кстати, довольно слабенькое, и пошли вас выручать.

Я открыла глаза, сделав недовольную гримасу.

– Сема, ну что это за рассказ? – упрекнула недовольным тоном. – Такое чувство, будто о погоде говоришь! Что-то не верится, чтобы водяная вам выдала все как на духу. И не думаю, что не пришлось ее искать. Я же не ребенок, Семинэль, почему ты постоянно недоговариваешь?

Семинэль был серьезен. Он не отрывался от процесса обработки царапин, но при этом о чем-то думал, пребывал где-то далеко и не отвечал.

– Не ответишь? – устало вздохнула я.

Маг посмотрел мне в глаза.

– Не стоит знать всего, Оливия.

– Почему? – начала злиться. – Семинэль, я терпеть не могу тайны. К тому же мне интересно знать, как вы смогли так быстро выздороветь. Я не знаю ни одного такого зелья!

– Я все понимаю, но произошло много всего нехорошего и, как мне кажется, не стоит ни тебе, ни Дали об этом знать. Возможно, тут и нет ничего особенного, но вам и так досталось. А ничего радужного рассказать не могу. Да и в прошлом все, ничего не изменить.

Я закрыла глаза и захныкала. Ну не возможно с ним разговаривать! Вместо того, чтобы рассказать все одним рассказом, он еще больше намеков делает и сильнее заинтересовывает.

Мне на лоб легла прохладная ладонь.

– О яде я расскажу тебе, когда вернемся. Очень неплохой, сочетание несочетаемого, как мне казалось.

– Хорошо, – ответила я, с трудом скрыв свое недовольство. – А что с водяной?

– Черт, Оливия! – вдруг вспылил Семинэль, убрав руку с моего лба.

На моей памяти голос на меня он повысил в первый раз.

Я открыла глаза. Семинэль смотрел в сторону, крепко сжав губы. Мое нормальное настроение поползло вниз. Захотелось уйти, снова спрятаться в какой-нибудь уютной комнате и слушать тишину.

Я кое-как начала подниматься, но сильная рука вновь уложила на место.

– Я не закончил.

– Мне все равно, – хмуро ответила, повернув голову на бок, чтобы не встретиться с ним глазами.

Семинэль тяжело вздохнул.

– Прости, пожалуйста. Просто из всех вопросов ты выбрала самый сложный.

– Но я же не специально! – раздраженно ответила, посмотрев в его сердитое лицо. – Мне нужно знать, что с водяной!

– Зачем?

– Потому что, если она жива, то я не уйду из деревни, пока не исправлю это положение. Убийца, как видишь, из меня вышла неплохая. И уж на эту мразь хватит решимости.

– Оливия, – между его бровей появилась вертикальная морщинка, а вообще Семинэль растерялся. – Зачем ты так? Ведьма сама оступилась.

– Ты видел? – усмехнулась я.

– Нет, но видели Майлит и Мак. Так что не смей себя винить. Ты бы не смогла до нее дотянуться.

Я задумалась.

Как же так? Да, Майлит и Макианэль были ближе всех, значит, они действительно видели, но тогда… они не сказали правду. Почему? Получается, что и Дали думает так же, как и Семинэль, лишь поэтому легко говорит о случившемся и считает мое поведение странным. Интересно.

И удивительно, но рассказывать обо всем Семинэлю отпало всякое желание. Нет, не по тому, что он зол по непонятным мне причинам. Скорее, мне действительно не хотелось бы его расстраивать. Странно. Казалось, что Семе я могу рассказать обо всем. А вышло, что нет.

– Водяная мертва, Оливия, – вдруг нарушил тишину Семинэль.

– Хорошо, – тихо ответила я, сильно удивившись. Скорее всего, поработал Макианэль, они были с ней не в лучших отношениях.

– Плохо, что ты так думаешь, – грустно ответил маг. Он снова взял баночку, смочил в зелье ватку и прислонил ее к моему лицу.

– Прости.

Уже через несколько минут Семинэль закончил обрабатывать царапины, но заставил меня оставаться на месте. После стало понятно почему. Лицо начало чесаться. Я морщилась и мучилась, а маг защищал царапины от моей единственной руки. Закончилась пытка довольно быстро, мне наконец-то разрешили сесть.

– Жуть, – выдохнула я.

– Это из-за того, что ранки успели затянуться. Теперь все будет хорошо. К вечеру не останется ни одной царапины, – пояснил Семинэль, поднимаясь на ноги.

Маг протянул мне руку:

– Идем.

Я встала и отряхнулась.

– Не сердись на меня, Семинэль, – жалобно попросила я. – Ну что с тобой?

Он, тяжело вздохнув, положил руки в карманы широких брюк и, склонив голову на бок, прищурился, рассматривая меня с головы до ног. И этот его взгляд немного насторожил.

– Убийство любого существа не является делом хорошим, Оливия. Оно не красит человека. И мне не нравится, что ты говоришь «хорошо».

Даже сердце кольнуло. Мне ли не знать какого это? Я с трудом выдержала его тяжелый взгляд. Как бы хотелось услышать слова поддержки сейчас, когда в душе творится нечто невообразимое. С другой стороны, в чем меня поддерживать? Жалость мне не нужна, а большего я не заслужила. Но как же неприятно слышать такие слова именно от него. Я согласна с ним, но не в отношении водяной. Может быть, мое сердце зачерствело? Или я такая всегда была, но открылось именно сейчас?