фатально прокололся «в прошлой жизни». Ну и в процессе успел кое-чего понахвататься, местами — не только по верхам. Но здесь, на флешке Джу, чем-то дельным на сей счет, почитай, и не пахло — по крайней мере, в тех двенадцати файлах, что я успел обработать до обеда.

Три из них к заявленной проблематике не имели отношения вовсе — даже за уши было не притянуть. Семь — упоминали ИИ вскользь — буквально для красного словца. Еще один формально был как раз по теме, но напомнил мне труд полуграмотного школьника, с умным видом бросавшегося суждениями, что называется, космического масштаба и космической же глупости. И лишь единственный файл (кстати, на немецком, с которым у меня было хоть и похуже, чем с английским — в силу ограниченной практики — но куда лучше, чем, скажем, с французским) имел хоть какую-то ценность. Правда, в основном он не утверждал или направлял, а опровергал и осаждал: там, мол — тупик, здесь, типа — предел, в данном аспекте — никаких перспектив… Но в кои-то веки — все строго по делу, без откровенного бреда, передергиваний и массового натягивания на глобусы ни в чем не повинных сов.

Этим последним текстом я даже зачитался — там реально дельные мысли попадались — и едва не пропустил обеденный перерыв. Опомнился, лишь когда ко мне постучалась Пак — уточнить, иду ли я в столовую. Сказал ей, что, кончено же, иду — искусственный интеллект искусственным интеллектом, а обед — по расписанию! Но файл закрыл не без сожаления.

После перерыва все продолжилось приблизительно в том же духе: из восьми тщательно изученных мной документов семь оказались голимым мусором, и один — еще туда-сюда, но если северокорейская военная разведка не тупо стащила его с форума гиков, а реально кем-то или чем-то ради него рисковала, у меня для нее были плохие новости…

Ну да ладно, мое дело — список составить…

А без пятнадцати четыре я выключил компьютер, взял с полочки тетрадь самокритики и отправился вниз — этакое схождение с небес в глубины ада: пришла пора держать ответ перед товарищами — за мнимую аморалку.

40. А из зала кричат: «Давай подробности!»

Все три прошлых раза на собрания ячейки Союза молодежи я направлялся либо прямо с проходной, либо из отдела снабжения — и попадал сразу на место. Сегодня же впервые шел с противоположной стороны, и сперва мне пришлось пройти насквозь весь Музей Заслуг. Тот, к слову, оказался не столь уж и велик — помимо уже хорошо мне знакомого лекционного помещения в нем имелись всего три зала.

Первый был полностью посвящен прошлогоднему визиту в концерн Высшего Руководителя: цветные фотографии в полстены, стул, на который изволил присесть утомившийся Лидер, красочно оформленные мудрые указания высокого гостя — и все такое…

Второй содержал экспозицию о партизанском отряде во главе с дедом нынешнего Вождя, действовавшем во время японской оккупации. База которого вроде как располагалась именно на горе Пэктусан на севере страны. Кроме самого названия, какой-то иной связи с концерном я тут сходу не уловил — но, должен признать, что не особо этим и заморачивался.

Ну а в третьем зале, как я понял, демонстрировались уже собственно достижения здешних сотрудников. Так как время меня уже здорово поджимало, особо глазеть на витрины и стенды мне было не с руки, но свою фотографию в «Нодон синмун» я все же заметил — благо висела она у самого выхода, в рамочке за стеклышком. «Как бы теперь не сняли!» — подумал я на ходу — чисто по приколу — и ведь как в воду глядел! Но об этом чуть позже.

А сейчас, в дверях четвертой, последней комнаты Музея Заслуг, где вот-вот и должно было начаться наше еженедельное «подведение итогов жизни», я, не чая того, нагнал спешившую к столу президиума с пачкой каких-то бумаг Лим.

— О, привет! — с улыбкой обронил я девушке.

Сук Джа вскинула голову, и глаза ее вспыхнули так, что оставалось лишь удивляться, как от этого огненного взгляда у меня волосы на голове не задымились. Губы Лим дрогнули, но, ничего мне не сказав, она резко отвернулась — и ускорила шаг.

— Сук Джа? — недоуменно бросил я ей вслед.

— Для вас — «товарищ Лим», товарищ Чон, — сухо отрезала девушка, на меня уже не оборачиваясь.

На миг я непонимающе нахмурился: что это еще вдруг за новости такие? Но почти тут же сообразил: она же ведет протоколы собраний! Все материалы к ним, должно быть, тоже попадают к ней — и заранее. А значит — и моя выписка…

Твою ж наперекосяк! Эту сторону проблемы я как-то из виду совершенно упустил! Даже не то, что «товарищ Лим» узнает обо всем первой — а сам факт ее возможной реакции на мой «проступок»!

Ясно ведь, что подумала девушка, прочитав выписку!

Эх, похоже, плакало наше воскресное свидание…

* * *

На этот раз меня заслушивали в самом конце, одним из последних — то ли потому, что мой статус в Пэктусан вырос, а начинали со всяких курьеров, то ли председательствующий, товарищ Гу (который, как заверяла Джу, находился на нашей стороне), специально отложил вопрос на момент, когда от бесконечной череды покаянных речей народ уже окончательно устанет и всем на все станет плевать.

Но если верно последнее, то тут новоявленный ответственный секретарь ячейки досадно просчитался. Стоило мне подняться на ноги (хорошо хоть выйти вперед не велели!) и упомянуть пресловутый сукпак комёль, как все присутствующие дружно навострили уши. Предпринятая же мной попытка отговориться общими словами, утопив вопрос в правильных, но пустых формулировках, коих я уже немало за вечер услышал — и взял некоторые на вооружение — понимания в зале, увы, не встретила.

— … причина случившегося очевидна, — бубнил я. — Я лишь декларировал сознательность, но не жил в соответствии с ней. Уяснив это, впредь подобных проступков я намерен не допускать…

— Это все понятно! — ехидно бросил кто-то сзади, стоило мне умолкнуть. — Ты подробности давай!