Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, но не вини меня, если, придя домой, увидишь, что твой брат истекает кровью на полу у моих ног, – кричит она мне в спину, и я почти улыбаюсь, представив это.
– Ему очень повезет, если так, – кричу я ей в ответ, прежде чем захлопнуть за собой дверь и броситься к машине. Во второй раз менее чем за сутки один из моих охранников быстро следует за мной, когда я сворачиваю с подъездной дорожки и направляюсь к больнице Фэрфилда.
Всю дорогу туда я едва могу сосредоточиться, одновременно надеясь на лучшее и готовясь к худшему. И вот когда я уже в больнице, несусь по коридорам, я так взвинчена, что едва могу дышать. Все становится еще хуже, когда звонит телефон – на экране высвечивается «отец». Немедленно отклоняю вызов, нахожу комнату ожидания, о которой мне написал Арчер, и врываюсь в двери, радуясь, что он уже ждет меня там.
Когда он видит меня, то грустно улыбается и поднимается на ноги, чтобы поприветствовать.
– Прости меня за это, – начинает он, но я перебиваю его, бросаясь к нему и заключая в объятия.
– Спасибо, что позвонил, – говорю я, уткнувшись ему в грудь, и после пары секунд оцепенения от шока его руки заключают меня в теплые и крепкие объятия.
– Я не знал, что еще делать, ему было очень хреново, – бормочет Арчер мне в волосы, явно переживая за своего лучшего друга и его маму. Я отстраняюсь, и он продолжает. – Я знал, что Диана больна, но не знал, насколько серьезно, он мне не сказал.
– Где он? – только и спрашиваю я.
Я не задаю вопросов о Диане. Если бы Нова захотел, он бы мне рассказал. Сейчас я сосредоточена только на том, как он, и на его нуждах.
– Он пошел к ней, как только мы сюда приехали. С тех пор я его не видел. Но не мог уйти, пока не узнаю, все ли у них нормально.
Я киваю, полностью понимая его. Представить себе не могу, как мне было бы тяжело, если бы на их месте была Хэлли и ее мама. Поэтому беру его за руку и натягиваю на лицо идеально отрепетированную улыбку.
– Все будет хорошо, просто будем вместе ждать новостей.
Арчер кивает, и мы оба садимся в приемной бок о бок, а я молча молюсь, чтобы то, что я сейчас сказала, оказалось правдой. Телефон звонит снова, и когда я во второй раз вижу, что это отец, не задумываясь, выключаю его. Меня не интересует, что бы он ни хотел сказать, ни сейчас, ни когда-либо еще. Если я что-то и осознаю в этот момент, так это то, что жизнь коротка и нам нужно хвататься за каждый кусочек счастья, который возможен.
Я лишь надеюсь, что еще не слишком поздно.
Глава 40
Нова
«Быстрое падение»
Я сижу у кровати мамы и смотрю на ее бесчувственное тело. Она отсыпается после операции, и меня гложет ужасное чувство вины. Рак поразил ее грудную клетку, и из-за этого в одном из ее легких копилась жидкость, пока оно не лопнуло. На работе у нее перехватило дыхание, и ей стало так плохо, что она потеряла сознание. Ее пришлось срочно доставить сюда на «скорой». На глаза в сотый раз за сегодняшний день наворачиваются слезы, и все, что я могу сделать, – это потянуться, взять ее за руку и молиться, чтобы это не был конец.
В ее легком все еще торчит трубка, которая помогает выводить жидкость, и я могу думать только о том, что должен был говорить с ней каждый раз, когда она звонила на прошлой неделе. Она звонила каждый день, поскольку знала – со мной что-то не так, и вместо того, чтобы просто поговорить с ней об этом, я избрал легкий путь и избегал ее. Теперь у меня, возможно, никогда не будет возможности поговорить с ней об этом. Что, если ей не станет лучше? Что, если станет только хуже, и все мои шансы быть с ней исчерпаны? Мне плевать, что я взрослый, мне всегда нужна будет мама.
Как только я об этом думаю, дверь в ее больничную палату открывается. Я поднимаю взгляд и встречаю полные сожаления глаза отца. Меня не удивляет, что он здесь. Я позвонил ему по дороге, наконец-то все рассказал, но по какой-то причине не ожидал, что он действительно появится. Сначала его взгляд скользит по мне, как будто он проверяет, все ли со мной в порядке, а затем медленно перемещается на маму. Глядя на нее, он выглядит так, будто вот-вот сломается. Я остаюсь неподвижным и молчаливым, держа ее за одну руку, а он подходит к койке и берет за другую.
Сначала отец не произносит ни слова, просто наблюдает за ней, не сводит глаз с ее поднимающейся и опускающейся грудной клетки, наблюдая за каждым ее вздохом.
– Я до сих пор помню, как впервые пригласил твою маму на свидание, – начинает он, глядя куда-то вдаль, будто находится в том самом времени. – Она, конечно, отказала мне. Она была слишком хороша для меня, и знала это. Ее не волновала ни моя репутация, ни хоккей. Она просто была собой. По дороге сюда я заглянул в бухгалтерию, оплатил все предыдущие медицинские счета, и у них есть мои данные для всех будущих.
– Необязательно было это делать, – начинаю я, чувствуя одновременно тошноту и благодарность за его действия, пусть это именно то, о чем я собиралась его умолять. Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но он тянется через кровать и сжимает мою руку в своей.
– Я подвел тебя, Нова, я столько раз тебя подводил. Я о многом сожалею, но больше всего о том, что не остался с тобой, что меня не было рядом, когда я был тебе нужен, – отец крепко сжимает мою руку, прежде чем отпустить и прочистить горло. – Так что это меньшее, что я могу сделать для тебя, для вас обоих.
После этого мы оба сидим в уютном молчании, наблюдая, ожидая, гадая. Проходят часы, множество медсестер и врачей приходят, чтобы поговорить с нами, подробнее рассказать о том, что произошло и каковы наши дальнейшие шаги, а мы все это время просто ждем, когда она проснется.
К тому моменту, как садится солнце, отцу так