что это она, просто знаю. Все, что связано с ней, намертво засело внутри меня, отсюда и пьянство. Ее присутствие заставляет меня резко сесть и начать дико оглядываться в поисках ее присутствия. Игнорируя стук в голове, я пытаюсь найти свою идеальную маленькую лгунью. Когда у меня ничего не выходит, я хмурюсь.

Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?

Я помню, что видел ее, или, по крайней мере, мне кажется, что видел. Помню, как мы с парнями выпивали сначала в общаге, а потом еще и в баре. Возможно, даже помню некую драку. А потом появилась она. Мы ехали на ее машине. Она была здесь, в нашем общежитии. По крайней мере, я думаю, что так оно и было, просто не уверен. Единственное, что мне известно точно – не стоило столько пить. Кажется, будто голова вот-вот взорвется, а сухость во рту перерастет во рвоту. Я делаю глубокий вдох через нос и выдох через рот, пытаясь подавить тошноту.

Заметив на столе свой телефон, я протягиваю руку и беру его, надеясь, что он вернет мне хоть какие-то воспоминания. Уже почти девять утра, а это значит, что я пропустил еще одну тренировку с Арчером, он будет в бешенстве. Вздохнув, я разблокирую телефон и просматриваю уведомления, игнорируя большинство из них, пока не замечаю голосовое. Когда я нажимаю на него, то вижу ник Мэдди, – Угрюмка. На экране мигает не прослушанное сообщение. Она звонила мне. И не только звонила, но и голосовое сообщение оставила. Что же там?

Я знаю, что не должен этого делать, не должен слушать то, что она хочет сказать, и мучить себя еще больше, но я просто уверен, что она была здесь. В голове застряла картинка, как она проводит руками по моим волосам и просит прощения.

Мне это приснилось?

Или это действительно произошло, она действительно была здесь, и действительно сожалеет? Я включаю голосовую почту, пока не передумал, и проходит всего несколько секунд, прежде чем я слышу ее дрожащий голос.

– Черт, ты не ответил, – начинает она.

Кажется, будто у нее перехватывает дыхание.

– Думаю, я не могу тебя винить, – добавляет она, тяжело вздыхая. – Боже, как бы я хотела сейчас услышать твой голос.

Ее тон такой искренний, и, если я не ошибаюсь, она плачет. Почему она плачет?

– Я на этой дурацкой встрече, и просто… ох, похоже, это уже не имеет значения.

С ее губ срывается еще один дрожащий вздох, и я закрываю глаза, представляя, что она, должно быть, чувствовала, когда оставляла это сообщение. Почему я просто не ответил?

– Мне жаль, Нова, за все, я правда сожалею, – ее голос звучит так же, как и тогда, когда она говорила мне это прошлой ночью, или, по крайней мере, мне так кажется. Слова кажутся такими знакомыми. – Мне жаль, что я не сказала тебе правду, когда у меня был шанс, и мне жаль, что я была трусихой и не пошла за тобой, когда ты ушел.

Ее голос все больше ломается, и каждое слово словно осколок стекла в моем сердце. Она звучит такой разбитой, поверженной, раздавленной, и боль, которую я пытался заглушить всю неделю, возвращается с новой силой.

– Правда в том, что если бы у меня был выбор, то я бы выбрала тебя, – говорит она, и ее дыхание слегка выравнивается, переходя в легкий смешок. – Ну, если честно, я не то чтобы тебя выбирала. У меня вообще не было выбора.

Я улыбаюсь тому, как она это произносит, улыбаюсь воспоминаниям о том, как она сражалась со мной на каждом шагу.

– Ты поглотил меня с той секунды, как стал ко мне ближе, и я знала, что это неправильно, но у меня не было сил это остановить, – она говорит искренне, и мое сердце снова разрывается, особенно когда она тихо добавляет. – Да я и не хотела это останавливать.

Повисает долгая пауза, в трубке слышен только звук ее быстрого, мягкого, прерывистого дыхания, а затем она продолжает:

– Правда в том, что я должна выйти замуж, чтобы сохранить свое место в университете Фэрфилда, – ее слова заставляют меня широко раскрыть глаза. Что, черт возьми, она имеет в виду, говоря, что должна выйти замуж? – Я этого не хочу, не хочу его, и теперь, когда меня на самом деле принуждают это сделать, я спрашиваю себя, стоит ли того вообще мое будущее в Фэрфилде.

Принуждают? Ее принуждают? Что, мать вашу, происходит? Кто ее принуждает? Это он? Этот кусок дерьма Торн? Я доберусь до него, ему крышка. Во мне закипает ярость, но ее нежный, дрожащий голос продолжает:

– Думаю, уже слишком поздно выяснять. Я просто хотела, чтобы ты… нет, мне нужно, чтобы ты знал. Если бы у меня был выбор, я бы выбирала тебя, каждый раз.

Эти слова пронзают меня насквозь, особенно когда я думаю о том, как жестоко отымел ее на задворках паршивого бара, прежде чем навсегда уйти. Я совершил ошибку? Нужно было дать ей время объясниться? Очевидно, в ее словах кроется нечто большее, и мне нужно выяснить, что именно.

– Я просто подумала, что ты должен знать правду. И, может, однажды ты перестанешь меня ненавидеть.

Правду? В чем правда? И я не смог бы ненавидеть ее, даже если бы попытался. Не то чтобы я не пытался.

– Прощай, Нова.

Звонок обрывается, и я остаюсь в растерянности. Какого хрена? Что, черт возьми, она имеет в виду, говоря, что у нее нет выбора? Я никак не могу осмыслить только что услышанные слова. Но не успеваю нажать на кнопку, чтобы воспроизвести их снова, как Арчер врывается в парадную дверь, а за ним по пятам следуют Рейн и Харпер.

– Нова, – гремит его голос. Он смотрит на диван, где, думаю, он меня вчера оставил, а после бросается ко мне. – Вставай, ты должен это увидеть.

Арч швыряет в меня кипой газет, еще до того, как я успеваю пошевелиться. И пусть я опускаю глаза, чтобы рассмотреть их, по-прежнему не могу ясно мыслить. Мой разум до сих пор с ней, анализирует ее слова, пока я пытаюсь найти на них ответы. Я даже не читаю заголовок, просто оглядываюсь на лучшего друга и спрашиваю:

– Мэдди была здесь прошлой ночью?

Арчер садится за стол передо мной, и только тогда я замечаю, что беспорядок, в котором я валялся всю неделю, убран.

– Да, я позвонил ей, она была здесь, но сейчас важно не это, – начинает он, указывая на бумажки у меня на коленях.

В