и отрастили себе рога». Но любой из эсесовцев был готов повторять как мантру простейший расистский девиз: славяне — недочеловеки, евреи — вообще не люди. Эсесовский генерал Бах-Зелевски так объяснил причины геноцида на Нюрнбергском трибунале: «Если из года в год, из десятилетия в десятилетие вдалбливать в головы, что славяне — это низшая раса, что евреи вовсе не люди, это неизбежно приводит к страшному взрыву».

Во-вторых, эсесовцы обожествили принцип Вождя. Гиммлер провозгласил два схожих девиза СС: «тот, который подарил нам Фюрер: “Верность — это моя честь”» и старинный немецкий девиз «Моя честь называется верность». Членам СС внушалось, что Гитлер олицетворяет нацию, что его воля — закон, а неподчинение — национальное предательство. Гитлер был превыше Бога, законы СС — превыше любых других законов. Принцип Вождя пронизывал фею структуру СС. Ряды СС росли стремительно, по образу и подобию главного вождя множились карликовые фюреры, и над всеми над ними нависала титаническая фигура Гитлера (Buchheim et al., 1968: 320, 366).

Ссылка на бездумное повиновение всех немцев стала попыткой снять с себя вину после поражения. Победителям объясняли, что вся нация была зомбирована и что военные преступники рефлекторно воспринимали как истину государственную идеологию. Принцип Вождя снимал вину с каждого, давал индульгенцию всем. Идеализация Фюрера стала своего рода национальной психотерапией.

И наконец, в-третьих. СС как рыцарский орден заполнял пустоту между личным «я» и Вождем. «Политические солдаты» были «знаменосцами национал-социалистической революции» и несли коллективную ответственность как боевое содружество единомышленников. Вегнер пишет, что защита и очищение рейха нуждались «в элитарной организации «политических солдат», свободных от общепринятых норм и законов и возвышавшихся над «обычными» государственными институтами» (Wegner, 1990: 126–127). Элитарность СС создавала его членам корпоративную Нишу, где они чувствовали себя свободными от морали и закона. Убийца мог испытывать раскаяние, но еще мучительнее было чувство стыда, если ты не смог убить, если переложил эту ношу на плечи своих товарищей и заслужил их справедливое презрение как трус и слабак, недостойный великого предназначения братства СС. Такое воспитание выковывало из обычного человека идеального, убежденного убийцу.

Отбор и подготовка эсесовцев подчинялись трем принципам. В 1930-е гг. гораздо важнее была расовая чистота кандидатов, чем их умения и боевые навыки. Эсесовцы должны были доказать расовую безупречность своих предков вплоть до 1800 г., быть совершенными образцами человеческой породы и иметь «арийскую внешность». Это внушало чувство превосходства над остальными, давало право на власть. Идеологическое воспитание занимало чуть ли не пятую часть всей общей подготовки. Как сказал один эсесовский генерал, «каждый боец должен стать фанатиком ненависти». Идеология СС восприняла и традиционные ценности: верность, послушание, боевая дружба, исполнительность, честь, патриотизм. Эти понятия были привычны и дороги сердцам тех, кто составил костяк СС, — бывшим полицейским, солдатам-ветеранам, гражданским чиновникам, образованным специалистам. Считается, что ряды СС пополняли в основном выходцы из Австрии и Баварии (Wegner, 1990: 15, 206–207). К 1937 г. «черный орден» насчитывал 20 тысяч членов, эта была сплоченная элитарная организация, куда входили только мужчины. С началом войны армейские призывы ослабили монолитность организации, зато у СС появились две новые зоны ответственности — там, где насилие переросло в убийство.

5. Концентрационные лагеря. Довоенные лагеря в Германии находились в основном на востоке. Шесть из семи концентрационных лагерей середины 1939 г. располагались по дуге на востоке и юге страны. Дахау и Флоссенбург были в Баварии, Маутхаузен находился недалеко от Линца в Австрии, Заксенхаузен и Равенсбрюк располагались в Пруссии к северу от Берлина, а Бухенвальд был ближе к центру — в Веймаре. Исключением был Нейнгамм, построенный рядом с Гамбургом. На западе страны лагерей не было. Поскольку шесть из этих семи лагерей изначально предназначались для немцев (а не для евреев), не очень понятно, почему они их сосредоточили на юге и на востоке, разве что потому, что именно эти районы поставляли основных добровольцев в СС.

Лагеря создавались не для массового уничтожения, хотя режим был очень суров. В 1933 г. на открытии первого концентрационного концлагеря Дахау комендант произнес зажигательную речь:

Братья по СС! Вы все знаете, ради чего нас послал сюда Фюрер. Мы здесь не для того, чтобы нянчиться с этими свиньями как с людьми… Тот, кто не вынесет вида крови, тот не наш, и пусть лучше уйдет сам. Чем больше этих подонков мы расстреляем, тем меньше нам придется их кормить (Sofsky, 1996: 4).

Когда палачи вконец разнуздались, командование СС обеспокоилось и назначило нового коменданта, чтобы тот восстановил порядок.

Теодор Айке был беженцем из Эльзаса, сыном начальника железнодорожной станции. Во время Первой мировой войны 17-летний патриот добровольцем ушел на фронт. Когда ему было 20 лет, он бежал из Эльзаса, не нашел себя и в Веймарской республике, которую ненавидел за утрату своей малой родины. Он сражался в отрядах фрайкоров. Как ветеран войны, имел право служить в полиции Германии, но его отовсюду выгоняли как ярого националиста. Стал нацистом в 1928 г. и непримиримо враждовал с местным нацистским гауляйтером, которому почти удалось упечь своего подчиненного в психиатрическую больницу (о докторе Хайде, который вызволил Айке, мы расскажем в главе 9). Был судим за хранение взрывчатки и бежал из Германии. В 1933 г. его призвал сам Гиммлер для участия в «ночи длинных ножей». Он лично расстрелял Рёма, и в поощрение был назначен комендантом Дахау, где и стал одним из первых создателей страшной нацистской машины уничтожения. В лагерную охрану он предпочитал брать эсесовцев со стажем и ветеранов фрайкоров. Позже, когда система лагерей разрослась и обнаружилась нехватка профессионалов из СС, Айке начал рекрутировать молодых членов НСДАП, которые, по его мнению, лучше других подходили для этой работы. Унтер-офицеров вермахта он отвергал, потому что им не хватало твердости. Отбирая лучших из лучших, Айке считал, что, пройдя через такую школу, эсесовцы начнут считать концентрационный лагерь не просто работой, а родным домом. Вот так в лагерном капкане оказались не только жертвы, но и их палачи. Вершиной его карьеры стало командование дивизией Ваффен-СС. Он был убит в начале 1943 г. на Восточном фронте.

Режим, который создал Айке, стал эталоном для всех предвоенных немецких лагерей и впоследствии для лагерей смерти. В Дахау проходили подготовку офицеры и унтер-офицеры, которые потом продолжили службу в других крупнейших лагерях, за исключением лагерей смерти, созданных в ходе выполнения «Операции Рейнхардт» (см. главу 9).

Айке требовал от лагерных охранников, чтобы они не избивали заключенных и не глумились над ними в припадках ярости, а делали это хладнокровно и систематически, чтобы сломить их морально. Подчиненным он объяснял, что