к смерти 82 956 человек (среди них Анна Франк). Нет свидетельств, что он когда-либо проявлял личную жестокость и ненависть. Харстер утверждал, что среди его друзей были и евреи, при этом он считал, что «евреям не место среди немцев».

Судебная власть и судопроизводство в Германии тоже претерпели пагубные изменения. Старшие офицеры полиции имели тесную связь с государственными прокурорами — дипломы они получали в одних и тех же университетах. Из тех и из других выросла генерация «нацистов-идеалистов» с моральными принципами. Одним из таких «идеалистов» был Вальтер Шелленберг из Саара, сын разорившегося владельца фабрики музыкальных инструментов. Семейный бизнес был утрачен после того, как Саарскую область захватили французы. Но вскоре семья оправилась после этого удара и продолжала жить в мире и согласии. Вальтер рос под сильным влиянием образованной и религиозной матери. Мальчик был талантливым ребенком, бегло говорил по-французски, был, честолюбив и считал себя космополитом. Диплом юриста он получил в 1933 г. По его воспоминаниям, некий судья посоветовал ему связать будущую карьеру с нацистским движением. (Не исключено, что Шелленберг лукавит, он явно был много ближе к нацизму, чем говорит.) В 23 года он вступил в партию и в СС, завороженный, по его словам, элегантностью эсесовской формы и перспективой «соединить свою судьбу с элитой нации». Он читал лекции членам СС, его нападки на католическую церковь привлекли одобрительное внимание Гейдриха, и вскоре Шелленберг оказался в местном отделении СД, что очень встревожило католическую оппозицию. Вскоре он возглавил внутреннюю разведку СД, стал правоверным наци, составлял аналитические доклады, занимался сбором разведывательной информации. Он работал в белых перчатках и был одинаково далек и от грязной полицейской работы, и от расистского радикализма Гиммлера. После войны он утверждал, что несколько раз отказывался от назначений в айнзацгруппы. Он принял нацизм как идею, но не запятнал себя как нацистский палач. Ему повезло — став во главе внешней разведки СД, он оказался вдали от лагерей и расстрельных команд СС. Большинству членов СД такая удача не улыбнулась.

По мере того как ослаблялись юридические ограничения, ужесточались методы полицейской работы СД. К 1939 г. немецкая полиция научилась выбивать показания и «нейтрализовать» врагов режима такими способами, которые в большинстве демократических стран считались бы противозаконными. С 1939 г. понятие «враг» приобрело угрожающую коннотацию, связанную с военным временем. Когда верхушка СС приступила к формированию истребительных айнзацгрупп, их ядро составили члены СД — высокопрофессиональные, идеологически мотивированные, честолюбивые, дисциплинированные убийцы.

7. Проект эвтаназии Т4. До начала войны единственным проявлением геноцида стала программа умерщвления как часть евгенической политики Третьего рейха. Речь шла не о славянах и не о евреях — уничтожению подвергались неполноценные граждане по биометрическим данным, генетическим и антропологическим характеристикам, клиническим исследованиям и другим достижениям современной науки. Психиатры и врачи считали, что некоторые неизлечимые больные — тяжкое бремя для государства, а посему они заслужили «уничтожения жизни, недостойной жизни». Программу Т4 инициировал сам Гитлер, потом она расширилась, распространившись на новые группы безнадежно больных. Программа принудительной эвтаназии мобилизовала многих администраторов, врачей, медсестер, санитаров, чиновников, солдат, преданных рейху и готовых отдать ему свой опыт, знания и силы. К этому проекту были причастны больницы, медицинский, управленческий персонал, университеты. В нем участвовали женщины-врачи, медсестры, священники. Программа имела и географическую привязку — санации подверглись в основном восточные и южные области Германии. Т4 познакомил нацистов и немцев как таковых с еще одним понятием — «расовой гигиеной» народа с помощью легитимированного убийства. При исполнении этого проекта была апробирована технология засекречивания, свойственная рейху: устные, а не письменные приказы, анонимная документация, коды, шифры. Был отшлифован и метод скрытного, методичного «научного» убийства людей без пролития лишней крови. Это был хороший тренинг для тех, кто потом работал в лагерях смерти в Польше, проводил медицинские эксперименты на евреях и славянах.

Доктор Ханс-Бодо Горгасс, сын железнодорожного инспектора из Лейпцига, родился в неблагополучной семье, но ему удалось выйти в люди. В 1933 г. в возрасте 24 лет он вступил в СА и стал убежденным нацистом. С 1937 работал в государственной больнице под началом доктора Бернотата, энтузиаста эвтаназии, этот доктор и порекомендовал в 1939 г. задействовать своего подчиненного в программе Т4. Нацистский чиновник Виктор Брак откровенно сказал ему, что ему нужен «особо доверенный врач» для эвтаназии душевнобольных, что никаких колебаний тут быть не должно, ибо в программе участвуют известнейшие врачи Германии. Позже в Бухенвальде Ханс-Бодо Горгасс действовал уже «не как врач, а как мясник».

Доктор Георг Ренно, сын чиновника, был эмигрантом из Эльзаса. Еще студентом он стал нацистом, в партию вошел в 1930 г. в возрасте 23 лет, в 1931 вступил в ряды СС. Он играл на флейте в эсесовском оркестре и ничем иным не прославился. В 1930-е гг. пациенты называли его «добрым, внимательным доктором». Он попался на глаза директору эсесовской больницы Ницше, который пригласил его на работу. Некоторое время Ренно был полковым врачом Ваффен-СС, а затем с 1940 г. начал официально работать в программе Т4. На суде он сказал: «В то время я считал эвтаназию актом милосердия для моих больных». И еще: «Мне и в голову прийти не могло, что государство может принять противозаконный закон». Ну а потом, расслабившись, он все же не удержался: «Пустить газ в камеру не такое уж и страшное дело». В Т4 работали убийцы и рангом пониже. Пауэль Рёйтер батрачил на ферме, потом устроился садовником в Гессен-Нассау. В партию нацистов вступил в 1930 г., «чтобы преуспеть в жизни». Постоянно участвовал в партийных сходках в Нюрнберге. В 1936 г. поступил в медучилище. Служил в Польше, потом был переведен в центр эвтаназии Т4. Работал в транспортном отделе, убеждал больных, что их ведут в ванную, там вводил им смертельную инъекцию, сам и хоронил. По его словам, ему сказали: «Это приказ фюрера, и мы должны выполнять его приказы».

Паулина Кнайсслер эмигрировала из Одессы в 1918 г., когда город был захвачен большевиками. Семья купила небольшую ферму в Вестфалии, но в годы Великой депрессии ее пришлось продать. Отец устроился работать на железную дорогу, Паулина была швеей, потом санитаркой. Стала нацисткой только в 1937 г. в возрасте 37 лет, до того была активисткой пронацисткой Церкви евангелических христиан, участвовала в работе Союза немецких женщин. В конце концов она пришла к выводу, что «церковь противоречит законам природы». С такой биографией ей нетрудно было найти себя в программе Т4. Ее удручало, что обреченных на смерть больных надо было обманывать, она жаловалась, что постоянные убийства действуют ей на нервы, тем не менее Кнайсслер уничтожила больше людей, чем любая