Но генерал только покосился в его сторону, ничего не ответив.

– Доктор, прошу вас, передайте мне сейчас же кота, – сказал он.

При этих словах Анна Николаевна тоненько вскрикнула. Павел Романович вздрогнул, как от удара:

– Вы пришли только за этим?

– Да. И непременно его заберу, будьте уверены. А ваша судьба зависит от вашей покладистости. И присутствующих здесь – тоже.

– Кто ж этот старик с дубиной? – раздумчиво спросил Карвасаров. – Похож на спившегося Сусанина.

– Не ваше дело, – поморщился Ртищев. – И лучше вам будет помалкивать.

– Пожалуй, я его знаю, – вмешался вдруг Сопов. Прищурившись, он посмотрел на высокого старика и вдруг расплылся в улыбке: – «Кормщик»! Вот, значит, где свиделись…

– Свиделись-свиделись, – прогудел старец. – Я ж тя предупреждал об ентом. А слово-от свое держу завсегда.

Павлу Романовичу показалось, будто мир вокруг наклонился. Сперва в одну, после в другую сторону. Застучало в висках:

«Генерал… ему все известно… и этот безобразный старик с ним… откуда?!»

– Доктор, вы долго намерены сидеть истуканом? – спросил генерал.

Павел Романович тяжело поднялся, чувствуя на себе взгляды – испуганные, негодующие. Осуждают… Понятно. Но человек с револьвером имеет неоспоримую аргументацию супротив безоружного.

– Послушайте, господин генерал или как вас там, – сказал ротмистр. – Зачем вам кот? Хотите отдать его этому медведю пещерному? – Он показал на «кормщика». – Так он вас первого после того спишет в расход.

– Заткни-ка ты пасть, – прогудел старец. – Мы с генералом обо всем сговорились. Нас с ним дух-бог свел, не иначе.

– Любопытный типаж, – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил полковник.

– Тебе, ярыжка, тоже лучше помалкивать, – буркнул старик. – С вашим братом у меня разговор короткий: шваркну по темечку – и отъедешь.

– Доктор, не испытывайте судьбу, – напряженно сказал Ртищев.

Павел Романович посмотрел на него – и обратно опустился на стул. Сказал:

– Стреляйте. Но помогать не стану.

Ртищев шевельнул запястьем. Теперь ствол револьвера смотрел уже не на доктора.

– Непременно. Однако сперва – в барышню.

При этих словах полковник Карвасаров поморщился:

– Доктор, отдайте что просят. Не берите грех на душу. Видите – он не в себе.

Но Павел Романович прекрасно понимал: генерал вовсе не сумасшедший. Исход для них всех он предусмотрел заранее. А не стреляет пока в силу простого соображения: после пальбы задерживаться в квартире опасно. Да и среди трупов искать будет сложнее. Значит, лучше потянуть время. Ах, если б полковник не отпустил своего агента!

И тут раздался грохот.

Ротмистр, сидевший до того неподвижно (он даже казался спокоен, только заметно бледен) внезапно вскочил. Стул из-под него с громыханием полетел на пол. Агранцев выдернул из кармана руку – блеснул маленький никелированный пистолет.

«Значит, все-таки при оружии…» – успел подумать Павел Романович.

И вдруг произошло неожиданное: Клавдий Симеонович Сопов, не вставая, ударил ротмистра снизу по локтю. А следом шарахнул выстрел.

Агранцев упал.

Генерал хищно посмотрел вокруг, потом его взгляд снова уперся в Дохтурова. Но Павел Романович этого не заметил – поступок Сопова его буквально потряс.

– Что вы наделали?! – крикнул он.

– Ничего особенного, – ухмыльнулся титулярный советник. Он нагнулся и подобрал пистолет ротмистра. – Я как раз чего-нибудь подобного ожидал. Потому и таился. Оказывается, не напрасно. Да там эта скотина, в шляпной коробке, – сказал он, поворачиваясь к генералу. – Я сам видел.

– Иуда!.. – змеиным шепотом произнесла Анна Николаевна. – Вы убили Агранцева!

На это Сопов лишь засмеялся:

– Ах-ах! Ну хотя бы и так? Совершенно бесполезный субъект. Одна фанаберия. Впрочем, стрелял все же не я.

– Когда ж вы успели снюхаться? – спросил Павел Романович.

Сопов вдруг перестал улыбаться.

– А нынешней ночью. Вы сами повинны, – заявил он. – Поехали к мадам без меня. Как каштаны из огня доставать – так пожалуйста, тут Сопову первое место. А панацеей делиться – обойдетесь, Клавдий Симеонович? Нет уж, господин доктор! Вы с ротмистром решили все себе заграбастать, а это несправедливо. Спасибо, генерал мне глаза открыл. Да надоумил, как вкруг пальца-то обвести. Сами, сами во всем виноваты, – заключил титулярный советник.

Между тем генерал Ртищев (скорее всего, это была ненастоящая его фамилия, но оставим уж так) двинулся в угол, поискал глазами и, безошибочно выбрав нужную коробку, взял ее одною рукой. Другая по-прежнему была занята револьвером, с которым (как только что все убедились) он умел управляться с исключительной ловкостью.

Генерал отпустил ремешок, заглянул под крышку. И, полностью удовлетворенный увиденным, победительно посмотрел на доктора:

– Вот и все.

– Все? – тихо спросил Павел Романович. – И совсем ничего взамен?

– Что вы хотите?

– Правду.

Генерал задумался:

– Хм. Ну что ж, пожалуй. Тем более… – Он не договорил, но Павел Романович и без того отлично все понял.

«Тем более что никому ничего рассказать вы не сможете», – вот что имел в виду генерал.

Ртищев сел на единственную койку, поставил рядом коробку:

– Я расскажу вам, коротко. Но достаточно, чтобы удовлетворить любопытство. Помните наш давешний разговор в заведении Дорис? В самом начале знакомства? Я тогда говорил о Счастливой Хорватии.

Павел Романович кивнул.

– Так вот, – продолжал генерал, – главного я вам не стал сообщать. Но теперь можно. Дело в том, что причина столкновения России и Японии заключалась не только в корейской концессии Безобразова. Все гораздо сложнее… и экзотичнее. Догадываетесь?

– Нет.

– Вы же человек ученый. С историей науки определенно знакомы. Так вот, в прогрессе есть интересное свойство: многие области знаний столетиями пребывают закутанные завесою тайны. Но приходит время – и открытия следуют одно за другим.

– Панацея?.. – спросил Павел Романович.

– Да. В конце прошлого века к разгадке ее почти одновременно приблизились мы и Япония. Как именно это происходило, неважно. Главное, определился район, где искать: Северная Маньчжурия. Вот вам и мотив столкновения. За обладание подобною тайной можно было отдать все, буквально. Оно и понятно: монархия становилась вечной. А это и есть главная цель каждой династии. Уступать никто не хотел. Военное столкновение было уже неизбежно. А потом произошел парадокс: во время драки как-то сама собой потерялась главная цель. Впрочем, оно и понятно: посвященных-то было немного.