На маленьком деревянном пюпитре — книга в твердом переплете. Аккуратные стопки лежат рядом с миссис Голдблат. Дневник Анны издается в мягкой обложке уже больше десяти лет, и от его продажи Анна получает отчисления, но эти книжки в твердом переплете печатаются для специальных целей — к Хануке и для бат-мицвы, которая стала повальным увлечением в еврейских районах на Морнингсайд-Хайтс и в Верхнем Ист-Сайде. За десять лет Анна написала четыре книги. «Ответ ночи» был даже номинирован на премию «Национальная книга». Но что бы она еще ни написала, помнить ее будут именно за этот дневник. В нем она запечатлена навсегда.

Издатель засомневался в названии «Задний Дом». В конце концов пришли к соглашению, что оно непонятно для обычной американской девушки, которая несомненно станет главной читательницей книги. Поэтому придумали самое простое название, которое подойдет любой двенадцатилетней или тринадцатилетней девушке.

«Дневник юной девушки».

Кто бы мог с этим поспорить?

На снимке, который она когда-то вложила в дневник, запечатлена школьница Анна. Эту фотографию поместили на суперобложку. На читательницу смотрят детские глаза. Густая волна волос. Полные девчоночьи губы. Взгляд из тени. За четырнадцать лет после первой публикации Анна могла бы привыкнуть к ней, но вид себя самой в чистом юном возрасте до сих пор трогает ее сердце. Эта девочка глядит на нее из прошлого.

Иногда Анна ищет ее в зеркале, но находит ее только в книжке.

Рут кладет несколько экземпляров на стол, один для Элизабет, дочери миссис Фишкин, которая живет в Калифорнии, но является большой, большой поклонницей книги, другой для дочери раввина Сары, третий для племянницы раввина Зои, живущей в кибуце на западе Израиля. Анна снимает колпачок с авторучки и запускает ее в работу. Ручка марки Конвей Стюарт Блю Херрингбоун с четырнадцатикаратным золотым пером. Перо толстое. Ей нравятся толстые перья. Они помогают сосредоточиться.

Первой в очереди оказалась девочка-подросток с двумя экземплярами, которые Анне следует надписать. Ее зовут Сьюзен Мириш, и она страстная поклонница Анны. Сьюзен хочет, чтобы Анна надписала один экземпляр для нее, а второй — для ее кузины, милой, милой Изабель, которая, как оказывается, тоже ее страстная поклонница. Анна делает две размашистые надписи поперек фронтисписа. Следующая в очереди, Адель Спунер, более обстоятельна, она прочитала дневник Анны еще в седьмом классе и хочет знать, что она имеет в виду, когда пишет, что верит в доброту человеческой души? Мама Адель нетерпелива:

— Адель, довольно! Ты не одна в очереди. Тебе подписали книгу — пошли!

— Напишите: «Деборе!» — говорит высокая худосочная женщина в цветастой шляпке. — Понимаете, моя дочка, она… очень расстроена, что не смогла прийти. Как назло, она сломала ногу. Чего только девочки в наши дни не делают! Я за всю жизнь ни разу не залезала на дерево.

Анна улыбается. В посвящении Деборе она пишет: «Поправляйся! Тебя ждут и другие деревья». Она передает книгу женщине, не забыв ее закрыть. Девочки воодушевляют ее. Их свежесть ее радует. А их чистое и искреннее восхищение придает ей силы. Анна поражена тем, как восторгаются они ее дневником. Может быть, не зря она верила в доброту человеческой души? Она может быть доброй, душа. Или еще будет.

Анна подписывает книгу Саманте, назвавшейся детским именем Самми. Подняв глаза, она видит Рут, беседующую с женой главы общины, и еще одну женщину лет сорока пяти без ребенка. На ней дешевый жакет, голова повязана цветастым платком. Анна переводит взгляд на стоящую перед ее столом девочку.

— Повтори, пожалуйста, как тебя зовут?

— Натали, — отвечает девочка.

— Натали, — повторяет Анна и сосредоточивается на ручке, которой расписывается на книге. Следующая в очереди Ребекка, которую отругала мама за чтение ночью под одеялом. Анна улыбается и тут же чувствует, как затрепетало ее сердце. Она вскакивает с места.

— Привет, Анна! — говорит ей женщина в жакете. В ее голосе слышен голландский акцент.

Анна не знает, верить ей своим глазам или нет. Неужели это правда?

— Беп, — шепчет она. — Беп, неужели это ты?

1961

Эмпайр-стейт-билдинг

Пятая авеню и Западная

Тридцать четвертая улица

ЦЕНТР МАНХЭТТЕНА

Путеводитель называет его Восьмым чудом света, и действительно это сооружение как никакое другое символизирует мощь и власть. Вы скажете, а как же египетские пирамиды, колосс Родосский, висячие сады Вавилона? Увы, от всех них, былых достижений цивилизации, остались лишь обломки и пыль. Только самый современный из городов может похвастать первостатейной туристической привлекательностью. Его сто два этажа вздымаются в небо на высоту 1454 фута. Так что Эмпайр-стейт-билдинг, расположенный на пересечении Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню, возможно, и есть величайшее из чудес света!

У Беп в сумке дешевенький фотоаппарат «Брауни». Анна отбрасывает назад волосы, фиксирует их солнцезащитными очками и снимает Беп, позирующую на смотровой площадке: та стоит, положив руку на телескоп, и улыбается. Ветер шевелит прядку волос, выбившуюся из-под платка. Она щурится от яркого света. Вид Нью-Йорка ошеломляет — это признают миллионы туристов. Но сама Беп выглядит серой тенью на фоне яркого солнечного дня. В Амстердаме ее лицо казалось нежным пухлым персиком, теперь оно осунулось и побледнело. Глаза за стеклами очков кажутся беспокойны и робки. Анна передает ей камеру, и Беп поворачивается от нее к бескрайней панораме зданий и неба. С такой высоты Нью-Йорк похож на огромный открытый футляр с драгоценностями. Омытый небесной лазурью, он широко раскинулся под высокими облаками. Западная Тридцать четвертая улица, разделяющая магазины «Мейси» и «Гимбелз», стремится к Гудзону и впитывает водянистую синеву реки. Зернистая, инкрустированная бриллиантами панорама города протянулась с запада на восток и с севера на юг. Высокие и не очень здания вставлены в решетку города как драконьи зубы. Далее за причалами с океанскими лайнерами пейзаж выравнивается и размазывается по голубоватой карте перенаселенных пригородов, за которыми Нью-Йорк сливается с лентой темно-серого горизонта.

Рассказ Беп о ее жизни после того, как она в слезах покинула Принсенграхт, немногословен.

Они с мужем эмигрировали в Штаты в сорок восьмом. Как с детьми? Да, есть. У них два мальчика. У нее в сумке есть фотография, на которой они все вместе стоят перед их небольшим пригородным коттеджем в Филадельфии. Работает ли она до сих пор конторской служащей? Временами. У ее мужа скобяная лавка. И она помогает ему с бумагами. Но вообще-то она — домохозяйка. Только теперь Беп ловит взгляд Анны.

— Ты часто вспоминаешь о прошлом? — спрашивает она. — О днях в Амстердаме?

— Почти каждый день. Я вспоминаю о