ботинки, носки, брюки. Теперь он лежал голый на дне джакузи. Его соски были бледными, а пенис болтался на светловолосом лобке. Миссис Грин включила воду и убедилась, что слив работает хорошо. Она установила в него сетку, чтобы большие куски не забили трубу и не доставили им проблем, и протянула один из охотничьих ножей Китти.

Китти опустилась на колени рядом с головой Джеймса Харриса. Она посмотрела на схему с пунктирными линиями и потянула его за правую кисть. Первый круговой надрез должен был пройти вокруг локтя, подрезая сухожилия, и позволить выкрутить руку из сустава.

«Представь, что ты разделываешь тушу оленя», – сказала она себе.

– Неужели Патриция ничего тебе обо мне не рассказывала? – Джеймс Харрис пытался встретиться с ней взглядом. – Я прожил почти четыреста лет. Я знаю секрет вечной жизни. Я могу сказать тебе, как перестать стареть. Неужели не хочешь, чтобы тебе всегда было столько лет, как сейчас?

Боясь дышать, Китти дотронулась до нежной кожи на сгибе локтя кончиком ножа и мягко надавила.

– Единственный раз в своей жизни вы столкнулись лицом к лицу с чем-то неизмеримо бо́льшим, чем вы сами, – продолжал Харрис. – Я тайна Вселенной, а вы хотите поступить со мной таким образом?

Он лежал под яркими лампами в этой белой, сияющей чистотой ванне, такой беззащитный. Китти почувствовала, как холод сковал ее по рукам и ногам.

– Да, да-да. – Харрис уловил ее сомнения. – Пока вы не совершили ничего непоправимого. Дайте мне всего лишь несколько минут, и я буду как прежде. И раскрою вам секрет вечной жизни и молодости.

– Ну вот что, – проговорила миссис Грин, положив руку на плечо Китти и потянув ее от джакузи. – Подождите-ка в комнате. Присмотрите там за Патрицией.

Китти с благодарностью передала нож миссис Грин и встала, затем сняла теплую кольчужную перчатку и тоже протянула ей. Миссис Грин в безмолвной молитве прикрыла глаза.

– Я единственный в этом мире, кто больше всех вас, – крикнул Джеймс Харрис вслед Китти. – Я могу сделать тебя сильнее любого, кого ты знаешь. Я помогу удлинить твою жизнь. Вы лицом к лицу столкнулись с чем-то поистине необыкновенным.

– И что бы это могло быть? – спросила миссис Грин, открывая глаза и становясь на колени у края глубокой ванны. Она натянула перчатку.

– Я!

– Придется нам каждому остаться при своем мнении, – сказала миссис Грин.

Это единственные слова, которые она произнесла в последовавший далее час. Не давая себе ни малейшей возможности начать колебаться, она вонзила нож в сгиб локтя Джеймса Харриса. Почти сразу лезвие уткнулось в кость, но она обошла ее. Чем больше она представляла себе, что просто занимается обрезкой жира с рождественской ветчины, тем легче ей было дистанцироваться от его криков, пока она занималась тем, чем на самом деле занималась.

Она рубанула его по локтю, отказавшись от чистых, аккуратных порезов, и просто кромсала связки и сухожилия. Она пилила, рассекала, царапала его кожу охотничьим ножом.

– Послушай меня, – бормотал Джеймс Харрис. – Вы столкнулись с секретом вечной жизни и решили разрушить его. Это безумство!

Миссис Грин не обращала на него внимания. Наконец она очистила его локоть до самой кости.

– Мэриэллен, – крикнула она. – Пусть Китти позаботится о Патриции. Мне нужна помощь.

– Да, мэм! – откликнулась Мэриэллен и появилась на пороге ванной.

После Мэриэллен двумя руками держала предплечье и крутила из стороны в сторону, в то время как миссис Грин, державшая плечо, обрезала все, что не давало им разъединиться. С громким хрустом разрывающегося хряща и серией более коротких щелчков предплечье наконец отделилось. Оно висело на нескольких тонких лоскутах кожи и мышц, которые не удалось разорвать, и миссис Грин обрезала их. Мэриэллен бросила человеческую руку в черный мусорный пакет и завязала его крепким узлом. Рука внутри начала корчиться, словно пыталась выбраться из заточения.

– Чувствую, как срастается позвоночник, – зло усмехнулся Джеймс Харрис. – Вам остается надеяться, что вы сможете резать быстрее, чем я заживаю.

С помощью Мэриэллен дело пошло быстрее. Они оторвали правую руку, затем отделили правую ногу до колена, затем до бедра. Пластиковые пакеты, извиваясь, громоздились в углу. Когда очередной охотничий нож затуплялся о мышцы и кости, миссис Грин бросала его в пакет и брала новый. Мэриэллен прочищала кольчужные перчатки, когда звенья забивались и становились слишком скользкими, чтобы удерживать плоть.

– Где живут твои мальчишки? – спросил Джеймс Харрис у миссис Грин. – В Ирмо, не так ли? Джесси и Аарон. Когда я отсюда выберусь, обязательно нанесу им визит.

Даже когда они перевернули его на живот, начав работать над левой рукой и левой ногой, он продолжал свой бесконечный монолог, который становился все менее и менее связным по мере того, как они отрезали от него все больше и больше.

– Я никогда не приходил туда, куда меня не приглашали. На ферму, в дом вдовы, в Россию… Я шел только туда, где меня ждали. Люп просил, чтобы я воспользовался им. Он попросил глазами… Он знал, что я буду поддерживать его жизнь, но сначала он должен был поддержать мою. Я всегда буду помнить этого прекрасного мальчика. И тот солдат хотел этого, его лицо было так сильно обожжено, я попросту оказал ему любезность. Я делал только то, что люди сами хотели. Даже старушка Энн хотела того, что я мог ей предложить…

Женщины сделали перерыв. Миссис Грин поднялась, разминая руки, которые пульсировали и болели. Над ними нависала угроза Джеймса Харриса, что его позвоночник вот-вот срастется. Времени оставалось очень мало, но все, чего ей сейчас хотелось, – принять горячую ванну и уснуть. Ночь казалась бесконечной.

– Как там Патриция? – спросила она, подходя к Китти.

– Спит, – ответила та, все еще прижимая полотенце к ране.

Мэриэллен тоже подошла и обратила внимание, как напряженно Китти держит шею, и на фиолетовый синяк, который уже почти закрыл глаз подруги.

– Что ты скажешь Хорсу?

Китти изменилась в лице.

– Я даже не думала об этом.

– Придумаем вместе, когда закончим, – сказала миссис Грин. Ее убежденность успокоила Китти. – А пока приложите к глазу лед.

В ванной их дожидался торс Джеймса Харриса. Настала очередь головы. Мисс Грин боялась этого момента, хотя и надеялась, что это заставит его замолчать. Сегодня она в очередной раз убедилась: мужчины очень любят болтать.

И он все говорил и говорил, пытаясь поймать ее взгляд, пока она перерезала жесткие сухожилия и работала над тем, что осталось от его позвоночника.

– Клуб Широких Улыбок будет меня искать. У нас так принято. И когда они придут сюда и обнаружат, что вы со мной сделали, жизнь ваших детей и ваших семей превратится в ад. Последний шанс. Прекратите сейчас же, и я велю им оставить вас в покое.

Не выдержав, миссис Грин ответила:

– Никто не будет тебя искать. Ты совсем один. В целом мире