в прихожую. У миссис Грин и Мэриэллен не было времени, чтобы хорошенько отмыться, но во всяком случае они больше не выглядели как после смены на бойне.

– Сколько до конца игры? – спросила Грейс, поставив на стопку у двери последнюю коробку.

Китти включила телевизор.

– …и Клемсон просит тайм-аут в надежде потянуть время, – проревел комментатор.

– Меньше пяти минут, – пояснила Китти.

– Быстро грузим все это в автомобиль, пока улица пуста, – скомандовала Грейс.

Все четверо принялись носиться вниз и вверх по парадной лестнице, забивая минивэн коробками с останками, шебуршащими словно множество крыс.

Закончив, женщины стояли в прихожей и понимали, что потерпели неудачу.

Они планировали стереть Джеймса Харриса с лица земли, оставив его дом в безукоризненной чистоте, чтобы казалось, что он просто растворился в воздухе или взял свои вещи и исчез в неизвестном направлении. Но у входной двери натекла лужа крови из коробок, недавно еще белый ковер на ступенях лестницы на второй этаж представлял собой бурое месиво, на стенах, на дверях и перилах красовались кровавые отпечатки ладоней, и даже снизу было заметно, что они покрывают и коридор наверху. А еще хозяйская ванная…

Из окрестных домов донеслось многоголосое гиканье, свист и гул рожков. Игра закончилась.

– Ничего не вышло, – устало проговорила Мэриэллен. – Кто-нибудь придет за ним и поймет, что он был убит, сразу, как откроет дверь.

– Отставить нытье, – взяла себя в руки Грейс. – Мэриэллен и Китти! Вы выглядите более прилично, потому поедете к Штуру. Уверена, вы справитесь найти ниши колумбария це двадцать четыре и це двадцать пять.

– А что вы будете делать? – поинтересовалась Мэриэллен. – Сожжете этот дом дотла?

– Не говори ерунды. Мы с миссис Грин останемся тут. Мы всю жизнь убираемся за мужчинами. Это то же самое.

По всей улице вспыхивали фары, фонари и стоп-сигналы, пока разгоряченные игрой и пивом футбольные фанаты загружались в автомобили, окликая и подзадоривая друг дружку в темноте. По дороге уже стелился туман.

– Но… – начала было Мэриэллен.

– Кабы не «но» и «если», всю жизнь мы пели бы песни, – отрезала Грейс. – Двигайте.

Китти и Мэриэллен неуверенно зашагали к минивэну. Грейс закрыла за ними дверь и, поворачиваясь, услышала ровный голос миссис Грин:

– Работы много.

– Только между нами: на двоих мы занимаемся уборкой уже более восьмидесяти лет, – ответила ей миссис Кавана. – Верю, нам по плечу с этим справиться. Итак, нужна пищевая сода, нашатырный спирт, белый уксус и средство для мытья посуды. Первым делом закинем все, что надо, в стиральную машину и опрыскаем ковры, чтобы они пропитались, пока мы будем заниматься другими делами.

– Покрывало и окровавленные полотенца застираем в ванной, – поддержала миссис Грин. – Желательно в кипятке. Нужно взять жесткую щетку и сделать соляной раствор. Потом закинем в сушку с большим количеством кондиционера.

– А найдется ли в этом доме перекись водорода для кровавых пятен на ковре…

– Я предпочитаю нашатырный спирт.

– С горячей водой?

– Нет, с холодной.

– Интересно…

Около полуночи с платного телефона заправки позвонила Мэриэллен:

– Мы закончили. Це двадцать четыре и двадцать пять. Надежно запечатаны. Утром я исправлю данные в компьютерной базе.

– Миссис Кавана как раз гладит простыни, – сообщила ей миссис Грин. – Осталось помыть ковры шампунем, разложить всё по местам – и мы закончили.

– Как все выглядит?

– Так, как будто в этом доме никто никогда не жил.

– А как Патриция?

– Спит. До сих пор не издала ни звука.

– Заехать забрать вас?

– Езжайте по домам, – ответила миссис Грин. – Мы не хотим, чтобы кто-то подумал, что здесь общественная парковка. Меня подвезут.

– Что ж, – сказала Мэриэллен, – удачи!

Миссис Грин повесила трубку.

Они с Грейс закончили гладить, положили покрывало обратно на кровать и прошлись по дому в поисках пропущенных кровавых пятен. Затем Грейс сходила к своему дому за машиной, а миссис Грин спустила Патрицию на крыльцо, выключила радио, погасила везде свет и воспользовалась ключами Джеймса Харриса, чтобы запереть снаружи входную дверь.

Мимо Беннетта, который отключился на диванчике перед телевизором, женщины пронесли Патрицию на кровать в гостевой комнате дома Кавана, и Грейс позвонила Картеру:

– Навестив Слик в больнице, Патти зашла к нам посмотреть игру и уснула. Думаю, не стоит ее сейчас беспокоить.

– Можоно и к лучшму. – Он так много выпил, что понять его речь можно было с трудом. – Рад, что вы помрились, дечки.

– Доброй ночи, Картер.

Она отвезла миссис Грин в Сикс-Майл и остановилась перед ее темным домом.

– Спасибо за все, что вы сделали для нас.

– Завтра, – отозвалась миссис Грин, – я поеду в Ирмо и привезу моих мальчиков.

– Это замечательно.

– Три года назад вы были неправы, – продолжила миссис Грин. – Вы струсили, и люди продолжали гибнуть.

Они рассматривали друг друга в тусклом свете потолочного светильника под тихое урчание работавшего на холостом ходу мотора. Наконец Грейс вымолвила то, что не говорила раньше никогда и никому:

– Я сожалею.

Миссис Грин слегка наклонила голову.

– Хорошо, что вы сегодня пришли. Спасибо. Одни мы бы не справились.

– Никто из нас не справился бы с этим в одиночку.

Грейс дремала в кресле у кровати Патриции. Та проснулась около четырех утра, резко и тяжело дыша. Подруга откинула с ее лица мокрые от пота волосы.

– Все кончено, – сказала она.

Патриция разрыдалась. Грейс сняла туфли и устроилась рядом, баюкая ее словно ребенка. Затем пришла физическая боль, и Грейс помогла Патриции добраться до ванной и ждала за дверью, пока та сидела на унитазе. Казалось, все ее внутренности превратились в жидкость и покинули ее. Но едва она успела спустить воду, как пришлось упасть на колени и вытошнить из себя что-то еще.

Грейс помогла ей вернуться в постель и сидела рядом, наблюдая, как та без остановки ворочается с боку на бок. Тогда она нашла и открыла «Хладнокровное убийство».

– «Поселок Холкомб стоит среди пшеничных равнин западного Канзаса, – начала читать Грейс своим мягким низким голосом с красивым южным акцентом, – в глухом краю, который прочие канзасцы обозначают словом „там“. До восточной границы Колорадо всего семьдесят миль, но синева неба и пустынная прозрачность воздуха в этих краях напоминают скорее Дальний, чем Средний Запад. Местный акцент цепляет слух характерным для жителей прерий растягиванием гласных, гнусавостью ранчеро; здесь в обычае носить штаны в обтяжку, „стетсон“ и остроносые сапоги на высоком каблуке. Земля тут плоская, и открывающийся вид своей бескрайностью внушает почти благоговейный страх: табуны лошадей, стада коров и белая россыпь элеваторов, высящихся величаво, как греческие храмы, видны задолго до того, как к ним приблизишься»[57].

Она читала, пока не взошло солнце.

Глава 41

Патриция увидела Мисс Мэри еще раз, последний.

Два дня длилась лихорадка, так что это вполне могло быть сном, но, когда Патриция стала старше, она уже не помнила, во что была одета в день, когда Картер сделал ей предложение, не помнила, проводили ли школьный выпускной Блю на улице в прекрасную погоду или в спортзале, потому что шел дождь, не помнила