– Зачем я ему живой? – поморщился Рин и потянулся к горшку, от которого поднимался аромат тушенного в кореньях мяса. – И о каком отряде ты говоришь. Орлик?

– Пойду я, – поднялся, звякнув амулетами, Арбис и двинулся по ступеням в темноту подземелий Водяной башни. – Что-то Айсил ваша застряла там. Посмотрю. А уж зачем ты ему живым или еще кому-то, не мое дело.

– Что ж ты не принес и ему перекусить? – огорчился Рин, когда Арбис исчез.

– Да сколько можно? – удивился Орлик. – Я уже замучился с горшками бегать! Хотя да, последний хранитель твой не сплоховал! Айсил сказала, что весь поединок тебя держал, ни одному наговору не дал к тебе прилипнуть. А за едой больше не пойду! И то сказать, трактир с той стороны башни, на ней стражники. А ну как решетки опустят? Трактирщик-то сбежал давно, а еду бросил. Какие у него там в молоке почки вымачиваются!.. Очнись, парень! – Вельт хотел потрепать Олфейна по плечу, но вовремя одумался и, с гримасой подняв глаза на оголовок Водяной башни, с которой продолжал звучать колокол, наконец сказал то, о чем Рин уже и сам догадался: – Скамы осадили Айсу!

Айсу осадили не только скамы. В то время как Рин начал схватку с Фейром Гальдом, Фолкер и Сардик со стражниками Айсы не без потерь очистили Каменную и Торговую слободы от сотни лазутчиков и отогнали от низкой стены еще сотню скамов, ожидавших клеймения в Кривой часовне. Поднятые до единого стражники заняли места на стенах, открытые к празднику ворота закрыли, решетки опустили. Дикий поселок, раскинувшийся между Айсой и Пущей, замер, ничем не выдавая укрытой в нем или в предлесье за ним армии скамов. Но Сардик приказал открывать Северные ворота главной стены и пропускать слободских в Верхний и Средний город. Фолкер отправил гонцов к Гардику и Рарику.

Когда Рин Олфейн ловил брошенный Орликом вместе с ножнами костяной меч, из-за стены вернулись лазутчики Фолкера и сообщили, что не менее десяти тысяч скамов скрываются в Диком поселке и готовятся к штурму города. Фолкер тут же вошел в Кривую часовню и осмотрел камень, на котором бился язык поганого пламени. Затем вышел на улицу и остановился у доспехов стражников, погибших потому, что клейменые скамы даже со стальными стержнями в руках бились как звери. Ни один не погиб, не унеся с собой одного или двух стражников, хотя и те носили клейма.

– Всех торговцев сюда! – приказал Фолкер, и вскоре сотни людей начали набивать часовню камнем и деревом. Они разобрали будку стражников, снесли навесы, выковыривали камень из покрытия торговой площади и тащили все внутрь часовни, где два десятка крепких каменщиков укладывали добытое, а еще десятка два заливали спешно разводимым известковым раствором.

Гардика гонцы Фолкера не нашли, а Рарик, к которому гонец пробился через плотную толпу, к южной стене опоздал. Когда Рин Олфейн узрел осыпающегося пеплом противника и повалился на руки подбежавшей к нему Айсил, внешняя южная стена пала.

Глиняные ворота, через которые каждый день ползли телеги с глиной, тростником, хвощом и другой болотной добычей, вдруг треснули, заскрипели и осыпались грудой камней, похоронив под собой с полдюжины стражников, и в открывший провал ринулись вымазанные в болотной грязи шиллы и айги. Их было несколько тысяч. Впервые степняки выступали вместе, но еще удивительнее оказалось то, что с ними шел и отряд скамов, охраняя нескольких скамских колдунов с тяжелыми мешками.

Степняки смели уцелевших стражников, бросились грабить и убивать и в течение часа не оставили в живых никого в Ремесленной слободе и Темном поселке. Затем со страшным грохотом обрушилась стена Темного двора, но что стало с его послушниками, было никому не известно. А сразу вслед за Темным двором треснула стена у Волчьей башни, и скамы, среди которых был и колдун, мгновенно растворились в переулках Нижнего города, где уже царила паника и толпы людей рвались к воротам Водяной башни.

Скамских мечников настигли на подступах к ней. Орлик, который собирался с учетом суеты и испуга горожан пополнить содержимое своего мешка если не дармовой, то уж точно дешевой снедью, первым наткнулся в брошенном трактире на притаившихся воинов и тут же вступил с ними в битву. К счастью, вельту помогли дозорные, которых Рарик оставил у Водяной башни, но мешок со снедью был безнадежно затоптан. Колдуна или кого-то похожего на него среди осыпающихся пеплом скамов никто из стражников рассмотреть не успел, да и некогда было приглядываться. Ни о каких колдунах Рарик не предупреждал.

За десять минут до того, как Рин открыл глаза, рухнули сразу две башни на внешней Северной стене. Они точно так же вдруг пошли трещинами и осели грудами камня. В один из проломов ворвались тарсы, в другой – скамы. Тарсы тут же кинулись грабить и убивать немногих оставшихся в своих домах жителей Каменной слободы, а скамы начали пробиваться к Кривой часовне.

Сардик приказал всем уходить за главную стену. Часовня была частично забита мусором, и это оставляло надежду, что скамы не смогут воспользоваться магией Погани. Ни Сардик, ни Фолкер уже не верили, что поганое пламя спрячется в камень, как бывало прежде. Прежде никогда штурмующие Айсу не использовали колдовство, теперь это случилось.

– Все когда-то меняется, – похохатывал Арбис, вышедший вместе с осунувшейся Айсил из подземелий Водяной башни. Она не нашла и там ни одной надписи.

– Все меняется! Когда-то поганое пламя клеймило только горожан, теперь оно, судя по всему, клеймит всех подряд. Когда-то в самой Айсе с колдовством было неважно, даже опытные колдуны ворожили что-то в границах города через силу, теперь тот же Фейр у самой Водяной башни наговоры раздувает, и лепится магия, лепится! Раньше кристаллы, что за золото у Айсы покупали скамы, только у скамов и творили чудеса, а здесь, кроме как на продажу или для украшения, не годились никуда, теперь же и они в дело пошли! Я так думаю, мои дорогие, что, для того чтобы снести одну из башен внешней стены, горсти льда хватит, только горстей этих самых у скамов немерено. А, к примеру, в корзине льда столько силушки, что и Храм можно сковырнуть, и главную стену проломить, и даже Водяную башню снести.

– Не я ли в том виновата? – прошептала Айсил, которая лишь слабо улыбнулась Рину, даже порадоваться за него не смогла.

– Похвалялась мошка, да соврала немножко, что буйвола с луговины прогнала в осины, – задребезжал хохотком колдун. – Ты, девка, не помнишь ничего о себе, а другая бы тебе сказала. Что будет, если пересыплешь соли в солонину рыбью или еще какую?

– Испортишь еду, – буркнул Орлик. – Излишек, конечно, выступит кристаллами. Того же рыбца соленого и обстучать, и отряхнуть можно, но все равно – уже не то.

– Уже не то! – повторил колдун. – А если недосол сделать?

– Есть нужно быстрей, – почесал живот Орлик. – А то ведь стухнет засолка!

– Вот! – крякнул Арбис. – Что мы и имеем! Сначала горожане славной Айсы кристаллики стряхивали и радовались тому. Потом начали понемногу недосол устраивать, подчистую выгребать! Знаю я эти штольни Айсы. Сотни лет их долбили! Стенки между соседними ходами – редко где в локоть! Да сами ходы в три, четыре, а то и пять горизонтов. А уж храмовники, по слухам, там, где порода не так тверда, что по левому берегу Иски, и того глубже зарылись. Да если кирка в руках, из Среднего города в Верхний можно пройти, наверх не выбираясь! И ведь каждый уголок осмотрят. Кристаллик и до горошинки не вырастет, а его уже на продажу тащат! И это же не все! Слушай, верзила, а что, если этого твоего пересоленного рыбца в воду опустить?