– И что же ты сделаешь, дорогая? Может, мать завещала тебе огромное наследство?

Кристина встала, обошла стол, забрала у мужа суповую тарелку и, умчавшись на кухню, бросила ее в раковину. Потом вернулась с большой миской салата и с грохотом поставила ее на стол:

– Прошу!

– Спасибо, – сказал де Джерси.

Жена снова ушла на кухню и принесла жареную курицу. С грохотом поставила блюдо, воткнула в птицу нож и села на место.

– Кристина, истерики ни к чему. Передай мне свою тарелку, я поухаживаю за тобой.

Тарелка пролетела мимо его головы и разбилась о стену.

– Я жду ответа. Что происходит? – рассерженно проговорила Кристина. – Или мне выйти во двор и спросить у Дональда Флеминга?

Она налила себе бокал вина, пока де Джерси разделывал курицу, доставая грудку.

– Все дело в потерянных инвестициях, – наконец сказал он. – Ситуация хуже, чем я думал вначале. Намного хуже.

– И как давно ты об этом знаешь?

– Достаточно. Просто не хотел тебя беспокоить. Твоя мама заболела, и я решил, что ты и без того вся на нервах.

– Насколько все плохо? – спросила Кристина.

– Я продал уйму лошадей и, возможно, придется продать еще. Делать это нужно сейчас. Я ненадолго уеду. Всего на пару дней.

– Куда уедешь? – резко спросила Кристина.

– Пройдусь по аукционам. Скорее всего, в Дублин, но пока не уверен.

– Я поеду с тобой.

– Как захочешь.

– Эдвард, я хочу лишь одного: чтобы ты был честен со мной. Если, как ты говоришь, у нас финансовые трудности, зачем покупать еще лошадей?

– Скорее всего, я попытаюсь найти покупателей для скакунов, которых собираюсь продать. Это достаточно исчерпывающий ответ?

– Почему ты так себя ведешь?

Де Джерси отодвинул тарелку в сторону и вздохнул:

– Потому что мне нелегко.

– Значит, нужно срываться на мне?

– Я вовсе не собирался этого делать. Но мне о многом нужно позаботиться…

– Может, тебе просто стоило поделиться со мной, тогда стало бы проще?

Кристина потрясенно увидела, что в глазах мужа сверкнули слезы.

– Ах, Эдвард, – тихо произнесла она.

– Кристина… – Он отвернулся, но жена встала и обняла его. – Прости, – сказал он.

– Дорогой, что бы ни произошло, как бы плохо все ни было, нам просто нужно обсудить ситуацию вместе. Это поможет. Главное – делиться всем друг с другом.

Де Джерси посадил жену к себе на колени.

– Вот что значит выйти замуж за человека, который годится тебе в отцы, – сказал Эдвард. – Я должен заботиться о тебе и девочках, а я сижу тут и ною, потому что все рушится на моих глазах.

– Давай с самого начала, – крепко обняв его, сказала Кристина. – Я знаю, что все пошло под откос после самоубийства Дэвида Лионса. Расскажи мне.

– Да, в эту яму меня затянул Дэвид Лионс, – вздохнул де Джерси. – Он обчистил меня. Влез в каждый мой счет и доказал, каким дураком я оказался, что доверился ему. У него был карт-бланш… – Де Джерси покачал жену, словно ребенка. – Давай продолжим разговор в более уютной атмосфере. Хочу выпить бренди.

Они перешли в гостиную. В камине горел огонь. Кристина задернула шторы, а де Джерси налил себе бренди. Он размышлял, что именно ей сказать. Закурив сигару, Эдвард сел по центру дивана и похлопал рядом с собой. Кристина прильнула к нему, напоминая скорее дочь, чем жену. Она выглядела столь юной, что де Джерси ощутил себя стариком.

– Забыла сказать. Пообещай, что освободишься от всех дел на второе мая.

– Что?

– В колледже будет день открытых дверей. Там ставят спектакль «Укрощение строптивой», где Наташа играет главную роль. Нам нужно приехать к шести часам.

– Я ни в коем случае не пропущу это событие, – тяжело вздохнув, сказал де Джерси.

– Ну вот, у тебя есть бренди и сигара, а я уютно сижу рядом. Расскажи обо всем, начиная с самоубийства Дэвида Лионса.

Де Джерси выпустил кольцо дыма и закрыл глаза.

– Не могу поверить, что ты кинула в меня булочкой.

– Не меняй тему.

– А потом еще и тарелкой. – Эдвард засмеялся, но, увидев выражение ее лица, притих. – Я так сильно тебя люблю, – прошептал он.

– Эдвард, не отдаляйся от меня. Прошу, скажи, насколько все плохо?

Ему не оставалось ничего другого, как соврать.

– Утрата даже одной лошади – это кошмар для меня, а лишиться целого крыла приравнивается к катастрофе. Но с продажи я получил достаточно денег, чтобы покрыть большую часть своих потерь. Поместье стоит миллионы, только земля оценивается в целое состояние, а если потребуется приток наличных, я продам небольшой участок.

Де Джерси принялся развивать тему, сочиняя для Кристины все новую ложь. Жаль, что его слова не могли оказаться правдой.

На следующий день де Джерси вышел во двор вместе с Флемингом, чтобы взглянуть на лошадей, в особенности на Флэш-Рояля, которого подготовили к тренировке. Де Джерси погладил коня по шее:

– Как поживаешь, сынок?

– Он особенный скакун, правда? – сказал присоединившийся к ним Микки Роулэнд, главный жокей де Джерси, застегивая лямку шлема. – В последнее время он настоящий задира. Если идет с подветренной от племенного стада стороны, это сущее наказание. Сейчас у некоторых кобылиц течка, а вы же знаете, что происходит с молодыми жеребцами. Похотливые негодники!

Де Джерси кивнул. Скаковые конюшни редко находились рядом с конным заводом – жеребец мог на приличном расстоянии учуять кобылицу. Поэтому сперва скакунам следовало заработать себе достаточно побед и тем самым оплатить случку. Оседлав кобылицу, жеребцы зачастую становятся своенравными.

Взявшись за узду, Микки не устоял и чмокнул коня в бархатистый нос.

– Обожаю его, он настоящий герой, – сказал жокей.

Де Джерси помог ему забраться в седло.

– Да, Микки, он особенный и обязательно выиграет в дерби.

– Не об этом ли мечтают все владельцы! – сказал Микки, вдевая ноги в стремена. – Босс, это и моя мечта. Я бы многое отдал за то, чтобы поучаствовать вместе с ним в дерби.

– Микки, конечно, эта скачка твоя, но сперва нужно привести его первым к финишу в Лингфилде.

– Спасибо, сэр. Я постараюсь.

Де Джерси смотрел, как его драгоценнейший Флэш-Рояль выходит со двора. Микки что-то говорил ему, а конь тряс гривой, желая поскорее перейти на галоп.

– Тони! Тони!

Дрисколл сел в постели, сердце его бешено стучало в груди.