В комнату группы заглянул Белланже:

— Я еду в больницу Святого Людовика: Шеффер занимает там должность заведующего отделением лучевой терапии и там его последний раз видели. Ты со мной, Франк? Есть что рассказать тебе по дороге…

Шарко медленно оделся, сил почти не осталось. Полицейские сели в служебную машину и выехали на бульвар Пале.

— Ну, во-первых, ребята обнаружили в стене одной из комнат особняка Шеффера сейф. Угадаешь, какой у него код?

— Шестьсот пятьдесят четыре слева, триста двадцать три справа, сто сорок пять слева?

— Точно. Комбинация цифр, записанная на бумажке, приклеенной к тому номеру «Фигаро», который нашли у Дюпре. Внутри оказалась папка с вырезками из газет — все статьи посвящены гипотермии. Уже установлено, что Шеффер в течение многих лет пользовался услугами «Аргуса», довольно дорогой конторы, где для него просматривали всю прессу и отмечали материалы по интересующей его теме. Что угодно: научные статьи об успехах медицины, репортажи об операциях с применением холода, заметки о зимних утопленниках, информации о метаболизме у животных… Ему хотелось быть в курсе всего, что происходило вокруг низких температур. Отдельно там были отложены четыре материала из хроники происшествий, касающиеся патологических действий Филиппа Агонла.

— Те же, что мы нашли у Кристофа Гамблена?

— Те самые. На полях одной из вырезок рукой Шеффера написано: «Анабиоз у животных? Кто толкал женщин в озеро?»

Шарко помолчал, подумал и предположил:

— Благодаря своему интересу к гипотермии и работе «Аргуса» он засек Агонла уже в начале двухтысячных. То есть с первых же его шагов.

— Да, похоже на то, хотя, может быть, он никогда и не пытался поймать серийного убийцу… Вот представь: Валери Дюпре обшаривает в отсутствие Шеффера его сейф и натыкается на эти сильно заинтриговавшие ее статьи, думает: а что привлекло в них Шеффера? — и решает доверить параллельное расследование Кристофу Гамблену. Вот так и могла начинаться его работа в архиве «Высокой трибуны»… Логично, да?

Шарко согласился.

— Потом Дассонвиль пытает журналиста, заставляет его рассказать обо всем, что тот нарыл за время расследования… Вот тогда-то Гамблен и назвал ему имя Филиппа Агонла! То самое имя, которое он пытался нацарапать на льду. — Белланже сделал паузу и продолжил: — Женщина, которая три раза в неделю приходит убираться в особняке Шеффера, сказала, что ее хозяин — порядочный бабник, он просто-таки коллекционирует женщин.

— Что ж, бабки и бабы всегда ладят между собой.

— Это точно. И — смотри не упади! — последней его подружкой была Валери Дюпре. Домработница утверждает, что роман хозяина с журналисткой длился больше месяца, это были октябрь-ноябрь нынешнего года, Валери там проводила чуть ли не целые дни и ночи, но домработница, как и хозяин, знала ее под именем… Ни за что не угадаешь!

— Вероника Дарсен.

— В яблочко! То есть Шеффер никак не смог бы узнать, с кем на самом деле спит, даже если бы ему вдруг захотелось порыться в прошлом своей возлюбленной. Домработнице неизвестны подробности их разрыва, но, по ее словам, примерно с конца ноября Валери у Шеффера уже не появлялась. Женщина уверяет, что хозяин казался ей в то время непривычно задумчивым и обеспокоенным, она, естественно, решила, что это из-за ссоры с любовницей, но мы-то с тобой теперь знаем: скорее всего, Шеффера встревожила публикация в «Фигаро» от семнадцатого ноября.

— Он каждый день читает эту газету?

— Ну да, он подписан на «Фигаро», достает ее из ящика рано утром и внимательно читает с первой до последней строки. Нечто вроде мании. Валери, живя рядом с ним, должно быть, это заметила. И не просто заметила, но и использовала самым что ни на есть распрекрасным образом.

Комиссар видел теперь всю картину куда более ясно:

— Кусочки нашего пазла постепенно складываются. Валери Дюпре возвращается из Альбукерке, запомнив имя Лео Шеффера, гнусного типа, который ставил опыты на людях и внезапно уехал из США в восемьдесят седьмом году. Журналистка продолжает расследование, находит Шеффера, она хочет любыми средствами добиться своей цели и готова ради будущей книги на все.

— Даже на то, чтобы спать с человеком, который должен ей быть омерзителен, — заметил Белланже.

— Или наоборот: который ее притягивает… В любом случае Валери влезает в жизнь Шеффера, сутками не выходит из его дома, роется в его бумагах, надеется на ночные признания. Но не тут-то было: у ее возлюбленного достаточно темное прошлое, чтобы помнить об осторожности, — он тщательно все прячет и не любит исповедоваться. И вот тогда Валери расставляет для него капкан. Она помещает в «Фигаро» свое оглушительное сообщение — зашифрованный текст, цель которого не только пробудить старые воспоминания, но и прямо обвинить любовника. Теперь оставалось только проследить за его реакцией во время завтрака семнадцатого ноября. Ведь завтракали-то они, наверное, вместе? Оставалось посмотреть, кинется ли он кому-то звонить, полезет ли в сейф, который Валери наверняка обнаружила раньше… В общем, она тем или иным способом добывает код сейфа и находит там пресловутую папку.

— И возможно, именно благодаря этой находке узнает о детях. В сейфе, кроме материалов по гипотермии, наверняка хранились и другие бумаги. Возможно, там были адреса, имена, способы связи…

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Шарко думал о Валери Дюпре, которая сунулась прямо в волчье логово, представлял себе ее волнение, ее страх, ее отвращение, когда она оказалась лицом к лицу с Шеффером, ставившим гнусные эксперименты в Нью-Мексико, достойным наследником своего зловещего папаши… Теперь ему стало понятно, кто устроил бардак в квартире журналистки: может, Шеффер, а может, Дассонвиль. И явился туда тот или другой, скорее всего, чтобы найти ксероксы или фотокопии бумаг из сейфа.

Спустя пятнадцать минут Белланже припарковался на заснеженном берегу канала Сен-Мартен. Чуть дальше, справа, под затянутым тучами небом, возвышались древние красно-белые стены больницы. Шарко посмотрел на часы:

— Люси прилетает в Орли в 13.04. Я поеду ее встречать и расскажу о деле Глории Новик. Скрыть не удастся: так и так она рано или поздно все узнает.

— Хорошо, Франк.

— Как ты думаешь, можно будет установить наружку у моего дома? Боюсь… боюсь, что-нибудь скоро там случится.

— Надо поговорить с Баскезом. Сейчас столько народу в отпуске, думаю, это будет непросто.

Они миновали арку, прошли через квадратный двор, направились к отделению лучевой терапии, показали свои удостоверения, и их сразу же направили к помощнице начальника отделения Ивонне Пеннен — высокой прямой женщине лет пятидесяти с суровыми чертами лица, напоминавшей в своем белом халате подставку для садового зонта. Белланже представился и представил своего спутника, потом сообщил, что полицейским, собственно, хотелось бы видеть доктора Шеффера. Ивонна Пеннен уселась в свое кожаное кресло, скрестила на груди руки, покачалась вправо-влево и предложила им тоже сесть.