Напуганная Авива Капитоновна держалась стойко.

– Что это значит, Алексей Сергеевич, объяснитесь, – потребовала она строго, как будущая теща.

– Чрезвычайные обстоятельства, – ответил Пушкин ледяным тоном, от которого замерло бы любое женское сердечко. – Сегодня утром на втором этаже вашего дома в Спасоналивайковском переулке найдена повешенной баронесса фон Шталь. Рядом с ее телом найден аграф в форме лютика голубого, ваш аграф, мадам Бабанова, подаренный графом Урсеговым…

Она невольно прикоснулась к платью, где должно быть приколото украшение. Броши не было, и платье не вечернее.

– Что за глупости! – еще сопротивлялась мадам.

– В связи с этими обстоятельствами вам предъявляется обвинение в убийстве баронессы фон Шталь, мадемуазель Бутович, Юстовой, Лабзовой и Маклаковой. Ротмистр, приступайте к обыску…

Точно исполнив инструкции Пушкина, фон Глазенап показал себя настоящим полицейским. Из старинного буфета вынул графинчик с темной жидкостью, при всех опустил лакмусовую бумажку и заявил, что в настойке имеется аконитин. Вместе с Вановским отправился на кухню и вернулся с обгорелой конторской книгой. Раскрыв, продемонстрировал зачеркнутые фамилии барышень и пузырек с порошком.

– Настоящих улик достаточно для ареста, – заявил Пушкин. – Мадам Бабанова, вы будете заключены под стражу до суда, после чего предстанете перед судом присяжных по обвинению в совершении тяжких преступлений…

Авива Капитоновна посмотрела на дочерей, будто ожидая помощи и поддержки. Гая, сжав кулачки, смотрела в пол, Астра отвернулась и кусала губы.

– Но как же так, Алексей Сергеевич… Как вы можете так поступить со мной, – проговорила она растерянно. – Такая жестокость от будущего зятя… Завтра ваша свадьба с моей дочерью… Астра, что ты молчишь…

– В данных обстоятельствах вынужден отменить свадьбу. Приношу свои извинения, мадемуазель. – Пушкин поклонился Астре и обратился к приставу: – Ротмистр, забирайте задержанную.

Чеканя шаг по мягкому ковру, фон Глазенап подошел к даме.

– Прошу за мной, – приказал он строго и без надежды на снисхождение.

Поднявшись, мадам Бабанова покачнулась. Пристав услужливо поддержал ее.

– Что вы делаете? – из последних сил обратились она к Пушкину.

– Раскрываю преступление, – последовал ответ.

В самый неловкий момент в гостиную впорхнул граф. Урсегов благоухал свежей стрижкой и бутоньеркой. Увидев пристава и городовых, он растерялся и сразу заметил Пушкина.

– Алексей, это что такое? – спросил он, провожая взглядом пристава и свою невесту, которая смотрела с немым воплем о спасении.

– Мадам Бабанова арестована по подозрению в убийствах…

Граф попятился к выходу.

– Ах, вот как? Свадьба отменяться! – крикнул он так бодро, будто нашел долгожданный повод. – Между нами все кончено! Навсегда! Прощайте!

И скрылся на лестнице.

К Пушкину метнулась Астра. Барышня кипела холодным бешенством.

– Благодарю, Алексей Сергеевич, не ожидала от вас такого…

– Вы получили то, что хотели, – ответил он с чуть заметным поклоном.

– Вы отняли у меня мать! – закричала Астра. – Что вы наделали? С ума сошли? Она ни в чем не виновата! Готова за нее поручиться!

– Поручительство несовершеннолетней девицы не принимается судом, – ответил Пушкин и увернулся от летевшей оплеухи. – Держите себя в руках, мадемуазель… Берите пример с вашей сестры…

Действительно, Гая забилась в угол дивана, не замечая ничего.

– Ах, так? – Астра погрозила ему кулачком. – Ты еще пожалеешь, полицейский! Мы, купцы Бабановы, так просто не сдаемся!

– Простите, Астра Федоровна, обязан исполнить долг, – сказал Пушкин и очень тихо добавил: – Отец мог бы вами гордиться…

Слезы заволокли глаза. Астра упрямо смотрела в лицо полицейскому, которое ненавидела всей силой, доставшейся от предков.

– Вы ледяная, бесчувственная скала, Пушкин…

– Мне говорили, – ответил он.

– У вас нет ни жалости, ни любви, ни сострадания… Мне жаль вас. – Астра улыбнулась сквозь слезы и плюнула ему под ноги. – Вот вам на прощанье…

Она отошла к сестре, села рядом и крепко обняла, будто защищала. Гая не реагировала.

В гостиную вошла Василиса с узелками и корзинкой. Пушкину она поклонилась.

– Куда собралась? – крикнула Астра, не выпуская сестру. – Не видишь, что в доме творится?

– Мне очень жаль, – холодно ответила Василиса. – Пришла проститься, Астра Федоровна. Мадам Бабанова дала мне расчет, за что ей крайне признательна. Более у вас не служу. Благодарю за стол и дом, вы всегда можете рассчитывать на мое дружеское участие… Прощайте…

С этим Василиса ушла, не закрыв за собой дверь. Она теперь не прислуга…

Астра бросила в Пушкина взгляд, полный ненависти и отчаяния.

– Что наделали… Василиса бросила, дядюшки нет… Довольны? Победили? Так запомните: рано радуетесь, господин полицейский… Мы Бабановы, мы победим…

И уткнулась лицом в затылок сестры.

Молча поклонившись, Пушкин вышел.

У парадного входа дома стояла закрытая черная карета. Тюремную фон Глазенап раздобыть не смог. И эта казалась устрашающей. Открыв дверцу, Пушкин забрался в тесное нутро, подвинув пристава. Мадам Бабанова сидела напротив.

– Авива Капитоновна, мне известно, что вас шантажируют.

Она глянула устало и равнодушно.

– Откуда узнали?

– Пепел умеет говорить. Вас обвиняют в смерти мужа, Федора Козьмича. Вы дочь аптекаря, знаете, как действуют яды и лекарства. В доме был старинный пузырек из аптеки вашего отца с аконитином, который Василиса вымела из-под буфета. Потом пузырек исчез.

– Что еще хотите от меня? Что у меня можно отнять, когда вы разрушили мою семью и мою жизнь?

– Немного, – ответил Пушкин. – Вчера должны были отправить посылку с набором печенья «Экстра» фабрики Эйнем. Мне надо знать: в каком почтовом отделении она будет получена?

Закрыв лицо ладонями, Авива Капитоновна разрыдалась так, будто прорвались «хляби небесные». Пушкин ждал, когда кончатся слезы. А пристав подумал: это какие же стальные нервы надо иметь, чтобы служить в сыске?

* * *

Фекла Маркеловна стояла в дверях и не желала впускать гостя.

– Чего вам еще нужно? – не слишком ласково встретила она. – Я теперь не ваша сваха, к делам Авивы больше касательства не имею. Пусть сама, как хочет, занимается кассой… Вам же, Алексей Сергеич, хочу пожелать счастья в семейной жизни… Хоть и жаль мне Астру, за такое чудовище выходит…

Пушкин поклонился.

– Благодарю, что не лицемерите, мадам, – сказал он. – Отвечу вам тем же. Моя свадьба отменена. Свадьба графа Урсегова тоже.