* * *

Слушая исповедь несчастной больной, лежащей с компрессом, Агата Кристафоровна вновь терзалась противоречивыми страстями. Узнав, что случилось прошедшей ночью, ей стало ужасно, нестерпимо стыдно за свое поведение с племянником: мало того что оставила его спать на кухне, так утром выпроводила без завтрака. Чтобы помнил: он не прощен. И вот оказывается, Пушкин совершил подвиг, спас Агату. А ему в награду чашку чая с бутербродом пожалели. Какая глупость! Даже Дарья осуждала за это. Молча, но осуждала.

Однако чувство стыда слабело перед другим, греховным чувством. Дело в том, что тетушка люто завидовала Агате, пережившей такие приключения. Столько испытаний, столько ужасов – и без нее! Как такое пережить… В глубоком детстве Агата Кристафоровна собиралась идти в пираты, бороздить моря, грабить купеческие корабли и зарывать клады. Женитьба и увлечение математикой отодвинули прекрасную романтическую страсть. Она спряталась в закоулках души почтенной мадам Львовой, но не исчезла. И вот теперь явилась. Агата Кристафоровна искренно жалела, что не она размахивала медным тазом в мужской бане и не ее подвесили на веревке.

– Ну, миленькая моя, нахлебалась, – подвела она итог, выслушав исповедь о самых страшных часах, когда Агата проваливалась в забытье и возвращалась, теряя дыхание. – Теперь лежи смирно и не вздумай нос из-под одеяла высунуть.

Встать Агата попробовала, но боль в затылке вернула на подушку.

– Что же будет с Астрой Федоровной? – спросила она, закрыв глаза: долгий рассказ утомил.

– Ничего с ней не будет, – буркнула тетушка, стараясь не думать о завтрашнем дне, когда у нее появится новая родственница. – Останется целехонькой… Я вот другого понять не могу, – решительно сменила она тему. – Для чего этот изверг над тобой издевался?

Агата поняла, что речь не про Пушкина.

– Хотел, чтобы перед смертью помучилась… За то, что влезла в дела клуба убийц… Изуверская месть…

Такой ответ математический склад ума не принимал. Тетушка поморщилась.

– Нет, не пойму… Ну рассуди сама: ты у него в руках, без сознания, делай с тобой что хочешь. Ударь еще раза два, ну три – и все. Лежишь ты в саду мертвая, никакой Пушкин уже не поможет… Так ведь нет: тащит тебя на второй этаж, мучается с веревкой… Почему сразу не убил?

– Он предлагал, чтобы сделала шаг со стола, – попыталась оправдаться Агата.

Но тетушка отмахнулась:

– Наоборот, тем самым подзадоривал тебя бороться за жизнь.

– Но почему же?

– Потому что ты молодая и красивая женщина, хочешь жить! И ни за что сама не покончишь с собой!

Агата была вынуждена признать: именно такие мысли заставляли ее держаться. Что же выходит: убийца знал ее настолько хорошо? Она подтянула одеяло к носу, который нельзя высовывать.

– Неужели надо было, чтобы я умерла в этой квартире?

Забывшись, Агата Кристафоровна хлопнула по металлическому шарику, которыми была украшена кровать.

– Ну конечно! В этом дело…

– Тогда… – сказал Агата и замолчала, сраженная свежей мыслью. – Тогда утром убийца приходит в салон мадам Вейриоль… Делает вид, что слышит звуки на втором этаже, заставляет мадам подняться, открывают дверь и видят меня повешенную…

– Так все и должно было случиться! – обрадовалась тетушка, как радуется пират захваченному судну. – А теперь последняя загадка в ребусе: кому это выгодно?

Как нее мутило в голове, Агата приподнялась на подушке.

– Это выгодно убийце только в том случае, если подозрение падет не на него, а на другого человека!

Агата Кристафоровна победно указала на нее пальцем.

– Вот мы и раскусили ребус!

Свою бедную гудящую голову Агата обхватила руками.

– Как же я была слепа… Я же не понимала, что происходит… Это дурацкий клуб меня запутал… Все же совсем иначе… И Пушкин даже не догадывается…

Тетушка заставила взволнованную больную лечь на место.

– Будем надеяться, что он не так глуп, как порой кажется, – сказал она, подтыкая одеяло. – Теперь ты понимаешь, что Астре Федоровне ничто не угрожает… О чем задумалась, миленькая моя?

Действительно, Агата смотрела в точку где-то на дальней стене комнаты.

– Я поняла, кто он, – проговорила она тихо. – Ну конечно… Этот человек, что ударил меня в калитке, не нагибался… Он горбун!

– У горбунов сила огромная, – подхватила тетушка, еще пуще завидуя приключению. Ну почему не ее повесил горбун? Живет скучной, пресной жизнью. Из всех развлечений – поругаться с Дарьей. И Агата Кристафоровна завистливо вздохнула…

* * *

Контора Бабанова располагалась позади торгового зала магазина. Был накрыт чайный стол: дымился самовар, вазочка, полная варенья, в другой – горка разного печенья «Эйнем», в третьей – московские баранки, ну и прочее. Будто гостей дожидались. Сегодня господин Курдюмов был в обычном пиджаке. Он степенно поклонился гостю и новому хозяину фирмы. Нотариус, господин Меморский, чиновнику сыска руки не подал, вероятно, считая его недостойным подобной чести, смотрел с подозрением. Будто ожидал подвоха или чего хуже.

В рабочем кабинете, обставленном строго и скупо, Дмитрий Козьмич сел за стол брата, на котором не было ничего, кроме стопки конторских книг. На них лежал пакет серой бумаги, перетянутый бечевкой и запечатанный сургучом. Надписей на конверте не имелось.

– Вот что, Павел Николаевич, – обратился он к нотариусу, – ты завещание огласил в положенный срок, а теперь изволь прочесть мне.

Меморский развернул на коленях большую кожаную папку и стал зачитывать не слишком длинный текст.

– Позволь, – сказал Дмитрий Козьмич, когда нотариус огласил трех свидетелей, среди которых числился Курдюмов. – Тут имеется условие: вступление в силу всех пунктов завещания должно быть отложено на два месяца со дня смерти завещателя или не ранее моего возвращения. Авива Капитонова про это не упоминала…

– Все верно. – Меморский кивнул с важностью человека, на котором лежит груз ответственности. – Федор Козьмич пожелал внести это дополнение незадолго до смерти. О чем и сделана его собственноручная запись.

– Позвольте спросить…

Нотариус скроил брезгливую мину, но Дмитрий Козьмич резко указал ему, что Алексей Сергеевич находится при службе и волен задавать любые вопросы. Нотариус был крайне недовольный таким положением дел.

– Что вам угодно?

– В завещании имеется условие, что состояние переходит к наследнику мужеского пола, – сказал Пушкин. – Когда появился этот пункт?

– Этот пункт записан Федором Козьмичом в момент составления завещания, два года назад.

– Наследника нет.

– Потому в силу вступило следующее условие. Как вы услышали, в завещании точно указано: «Если наследника не имеется, то…» и далее по тексту, – желчно ответил Меморский.