Метнувшись в дом, она захлопнула дверь перед Пушкиным.

Спустившись с крыльца, он вышел в Мароновский переулок. Лелюхин дожидался на другой стороне. Пушкин спросил, чем закончился визит в «Московский листок».

– На всю оставшуюся жизнь пыли наглотался, – ответил Василий Яковлевич и натужно чихнул. – Система твоя опять угадала: раз в год появлялось объявление Алой Ленты. Всегда в сезон свадеб. Весной и в начале лета… И так семнадцать лет…

– Когда небогатым девушкам нужно приданое, – печально сказал Пушкин. – Встречи назначались у «С.М.В.»?

– Пять лет назад появилось, до этого другие шифровки… Понять трудно где.

– Уже неважно. Пять лет назад мадам Вейриоль открыла салон в доме, принадлежащем Бабанову, и наверняка на его деньги. Ее старшая дочь имеет приметные черты породы Федора Козьмича… Поэтому Вейриоль молчала обо всех его встречах с Алыми Лентами. Даже когда в прошлом июне явилась Матрона Капустина…

– Широко пожил купец Бабанов, – сказал Лелюхин.

– Жил широко, умер быстро… Актаев на месте?

– Уже засел… Мальчишка цепкий, своего не упустит… Что теперь?

– Ждать, – ответил Пушкин и добавил: – Только ждать…

У жениха день свадьбы начинается очень рано. Утром отец приглашает «дружку». Дружка – первое лицо на свадьбе: это начальник и распорядитель пира, блюститель порядка. Дружка должен знать все правила и обычаи свадьбы. Ему дается короткая плеть – знак власти на браке. Он не должен нигде без нее показываться. Дружку все уважают и повинуются его распоряжениям. Ему утром запрягают лошадь, и он, помолясь предварительно Богу, едет с женихом сзывать поезжан. Гости сходятся к жениху, садятся за столы. Столы в это время не накрыты, и кушаний никаких не подается. Как только все сойдутся, дружка выбирает себе «полдружку». Полдружка становится среди избы, и у его ног расстилается кошма. Жених встает на эту кошму и кланяется полдружке в ноги. Таким же образом жених кланяется своему крестному. Сколько бы гостей ни было, жених всем кланяется, наливает рюмки, и всем говорятся слова: «Кланяется князь новобрачным ковшом и медом низким поклоном, сердце его покорно, голова поклонна. Пойлице медяно – рюмочка стеклянна. Пойлице выпивай – рюмочку назад отдавай.

После этого гости расходятся по домам и запрягают лошадей.

* * *

Как и все почтовые отделения Москвы, XIV отделение в Мясницкой части в 3-м Полевом переулке открывалось в восемь утра. Как только заведующий отделением господин Фельдман открыл дверь, тут же вошел первый посетитель. Молодой человек был одет в новенький фрак, ослепительно белую сорочку с бабочкой, петлица украшена бутоньеркой. Был гладко причесан, усики напомажены и распространял облако одеколона. То есть выглядел как жених, который решил отправить телеграмму или письмо перед свадьбой. Порадовать дальних родственников счастливым событием в его жизни. Однако роскошный посетитель не стал покупать почтовый конверт, марки, заполнять телеграфный бланк или покупать открытку с видами Москвы. Он желал получить пакет, который был отправлен на предъявителя.

Проверив ведомость, Фельдман нашел приходный номер и вынул из ячейки шкафа бандероль в оберточной бумаге. Молодой человек назвал имя – Дмитрий Бабанов – и получил из рук заведующего посылку. Вежливо приподняв шляпу, он повернулся, чтобы покинуть почтовое отделение. На его пути оказался невысокий молодой человек неприметной наружности.

– Господин Курдюмов, Ардалеон Евстафиевич? – спросил он так весело, будто хотел напроситься на свадьбу.

– Да, а в чем, собственно, дело? – ответил жених приветливо.

– Извольте предъявить посылку…

Вместо того чтобы послушать добрый совет, Ардалеон прижал пакет к груди.

– Что это значит? – возмутился он.

– Вы задержаны сыскной полицией на месте преступления с поличным, – сказал Актаев, вытаскивая из кармана пальто французские браслеты и звякая ими с явным удовольствием. – Раскрываем посылку…

Ардалеон помотал головой, будто ему снился кошмар, попятился и воткнулся во что-то мягкое. Повернув голову, он увидел направленный на него взгляд, от которого его юное тело, ожидавшее радостей брака, похолодело и потеряло все желания. Конторщик съежился, но посылку не выпускал.

– Как вы сме-и-и-и-ет-и-и, – пропищал он. Голос отказался ему служить.

– Господин Фельдман, прошу быть свидетелем, что господин Курдюмов не желает добровольно предъявить полученное, – сказал Пушкин, мягко подталкивая Ардалеона к Актаеву.

Заведующий проникся важностью момента и подтвердил.

– Прежде чем посылка будет вскрыта, прошу занести в протокол: на обратной стороне коробки печенья «Эйнем», набор «Экстра», должна находиться надпись: «сыск», – продолжил Пушкин и обратился к Лелюхину, который развернул походную конторку с чернильницей и бумагой. – Василий Яковлевич, фиксируйте… Господин Фельдман, прошу смотреть внимательно…

От всего происходящего юный Ардалеон окончательно растерялся и не понимал, что нужно отдать посылку. Пока Актаев не вырвал силой. Под бумагой оказалась коробка «Экстра». Перевернув жестянку вверх дном, Акатаев показал свидетелю Фельдману надпись, сделанную белой краской.

– Прошу открыть…

Подцепив за край, Актаев сорвал крышку, украшенную растительным узором, и перевернул. На почтовый стол посыпалось печенье разнообразных форм. Со дна коробки выпали сторублевые купюры, свернутые в трубочку и перевязанные алой лентой. Пушкин попросил Фельдмана пересчитать. Заведующий старательно развязал бантик узла и умело пошелестел ассигнациями.

– Тысяча рублей, – ответил он. – На глаз бы вам сказал…

– Василий Яковлевич, занесите в протокол номера ассигнаций, – сказал Пушкин и подошел к Ардалеону. Жених выглядел окончательно потерянным для свадьбы и прочего. – Доказательства шантажа исчерпывающие. Признание мадам Бабановой у нас имеется. За данное преступление вам и вашему отцу суд может назначить от года до трех лет каторги. Однако чистосердечное признание может сильно изменить вашу участь. Вы готовы сделать признание, Ардалеон Евстафиевич?

Юный Курдюмов быстро кивнул.

– Да… Да… Конечно… Я все расскажу… Меня батюшка присылал за бандеролями… Потом чай с печеньем пили… «Эйнем» вкусное очень… Я не виноват, господа, у меня свадьба…

– Свадьба подождет, – сказал Пушкин. – Пора занести в протокол ваши признательные показания…

Актаев отправился с задержанным в сыск. Пушкин с Лелюхиным на полицейской пролетке поехали на Пречистенку, в контору фирменной торговли «К. М. Бабанов и сыновья», где старший Курдюмов собирался на свадьбу.

– Одного, Алёша, не могу взять в толк, – сказал Василий Яковлевич, откинувшись на диванчике пролетки. – Откуда взялась надпись «сыск»?