Послышался шорох, и Стефания вцепилась в перила. Где-то, шурша, осыпались камни. Кто-то шел по тропинке. Она замерла в ожидании. Андрей все-таки откликнулся на ее просьбу. Сердце заныло в радостном предвкушении. Что же, для начала она обсудит с ним свой профессиональный интерес, а потом кто знает?

– Вы?! – вскрикнула она и сразу все поняла. Нет, она не обманулась. Мания преследования была здесь совершенно ни при чем. За ней шел не призрак, а вполне реальный человек.

– Я от Андрея Мерцалова, – раздался спокойный и чуть насмешливый голос. – Он не придет. Но он просил меня взять то, что, скорей всего, вы принесли для него. Обязуюсь все передать адресату.

Она, дрожа, смотрела на него. Порывы ветра трепали ее черные волосы. Она прижала непослушные пряди, глядя ему в лицо. Ошибки быть не могло. Его взгляд обжигал могильным холодом.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала она как можно спокойнее. Проклятый ветер выл в скалах. Горы пели свою надрывную песню.

– Давайте сюда кассету! – рявкнул мужчина.

– У меня ничего с собой нет, – она подняла руки, демонстрируя пустые ладони. – Я не взяла с собой даже сумки, а мои карманы, глядите, пусты, – она вывернула подкладку наружу. На мостик посыпались остатки семечек, какая-то мелочь.

– Говори, где кассета?

– Она в безопасном месте, – проговорила она, надеясь, что это обстоятельство даст ей шанс.

– Ну, и ладно, – улыбнулся мужчина. Улыбка вышла нехорошей.

Он шагнул к ней. Она отшатнулась. Спина ее уперлась в перила.

Все произошло за несколько мгновений. Раз! Его руки взяли ее в замок. Она попыталась вырваться. Напрасно. Два! Он приподнял ее, словно перышко. Ноги, потеряв опору, бешено замолотили воздух. Три! Мир перевернулся навсегда…

Мужчина посмотрел вниз и поморщился. Жаль, он не захватил с собой камеру. Зрелище стоило того. Подумав, он с силой рубанул по перилам. Не получилось. Ладонь обожгла жгучая боль. Он расшатал перекладину, а потом что было силы дал по ней ногой. Дерево хрястнуло и поддалось. Он остался доволен.

Посыпались камешки. Кто-то направлялся по тропе в ущелье.

Ян поспешно скрылся в расщелине скалы…

– Так вот как, – прошептала Лиза. – Вот как все было…

– Ну, да, – охотно признался Ян. – К чему теперь это скрывать?

Дубровская рассматривала его, словно видела в первый раз. Он всегда был ее тенью. Конечно, он разговаривал с ней, водил машину, пил в их столовой чай, переносил ей тяжелые сумки. Но у нее никогда не было времени (вернее, желания) взглянуть на него как на человека, а не как на полезный придаток к ее автомобилю. Она, например, никогда не обращала внимания на то, что у него серые глаза, но в них нет мягкости и доброты, есть только холод и настороженность. Его руки, обычно сжимающие руль, теперь были беспокойны, пальцы двигались, словно отыскивали кнопки заветной камеры. Он был чрезвычайно горд, подчинив себе все внимание своей бывшей хозяйки; наслаждался ее недоверием и страхом; тянул время, как запретное удовольствие.

Дубровская содрогнулась.

– А Эмма? – вдруг вспомнила она. – Что произошло с Эммой?

– Ах, старушка Эмма?! А о чем тут говорить? По-моему, все ясно. Бедняжка получила удар по голове, что стало закономерным финалом ее неудачной карьеры сыщицы.

– Так это… ты? – выдохнула Лиза.

– Эмма меня разочаровала, – заявил Ян. – Признаюсь, я слегка запаниковал, когда услышал ее обвинительную речь. Она казалась такой серьезной и убедительной. Дым, заклинания – все дела. Но, похоже, она так и не догадалась, о каком таком дьяволе шла речь. Бьюсь об заклад, она подозревала в смерти Стефании твоего мужа. Боже правый! Надо же быть такой дурой!

Дубровская прикусила губу. Эмма была не одинока в своем заблуждении…

Она впустила его в дом без всяких предисловий.

– Проходи. Я сейчас освобожусь. Если хочешь, можешь что-нибудь выпить. В баре полно напитков.

Она скрылась за дверью ванной комнаты, а он так и застыл на пороге. По всей видимости, он не внушал ей никаких опасений.

Ян оглядел гостиную и уселся в кресло, дожидаясь возвращения хозяйки. Обстановка ничем не отличалась от той, что он уже видел в коттедже Мерцаловых. Пожалуй, беспорядка было больше. Эмма вывернула на пол все свои вещи. Сорочки, носки, рубашки лежали вперемешку с косметикой и красноречиво говорили о том, что молодая женщина не была рьяной поборницей чистоты и порядка.

– Я собиралась принять ванну! – Эмма старалась перекричать шум воды. – Признаться, эта компания меня утомила.

Он ничего не ответил ей. Ему гораздо важнее было определить сейчас, где находится кассета. Он прошелся по комнате, открыл прикроватную тумбу. Расческа, журналы, какие-то таблетки – ничего интересного. Залез рукой под подушку – выудил бюстгальтер. Сердито сплюнул – чертова неряха! Поковырялся в куче белья на полу, двумя пальцами разгребая нижнее белье Эммы. Безрезультатно.

Под кроватью примостилась дорожная сумка. Он погрузил руки в ее чрево, пытаясь на ощупь найти нужный предмет. Одежда, какие-то флаконы, небольшая записная книжка и… Пальцы наткнулись на твердый четырехугольный предмет. Может, ему наконец повезло?

– Что ты делаешь? – Голос прозвучал неожиданно. Он едва не вздрогнул. В проеме двери стояла Эмма. Она смотрела на него в упор, словно желала его своим резким окриком пригвоздить к полу. – Тебя подослал Мерцалов? – прозвучал неожиданный вопрос. Она не переставала его удивлять. – Признайся, это его затея?

Он промолчал, но все-таки руки из сумки не вытащил.

– Эй, ты что, оглох? – поинтересовалась Эмма.

– Мне нужна кассета, – глухо произнес он.

– Понятно, что кассета, – язвительно заметила она. – Твой хозяин попросил обстряпать это маленькое дельце без него?

Ян не обращал внимания на ее слова. Она могла болтать все что угодно. Важнее было то, что непонятный ему предмет оказался плоской коробкой, в которой лежали шпильки и разноцветные резинки для волос. Он высыпал содержимое сумки на пол. Кассеты там не оказалось. Ян поднялся, ногой отшвырнув в сторону одежду.

– Довольно. Я вызываю охрану, – сказала Эмма, направляясь к телефону. Он догнал ее в два прыжка.

– Положи трубку, дрянь, – прошипел он, отдернув ее в сторону. Она плюхнулась на пол, больно ударившись головой об угол шкафа. К ней вернулось благоразумие.

– Зачем так волноваться? – тихо сказала она. – Такое чувство, что это тебя я обвинила в убийстве.

Ян пристально смотрел на нее. От его взгляда ей стало жутко.

– О боже! – прошептала она.

– Где кассета? – спросил он. В его голосе звучала угроза.

– Сейчас, сейчас, – она с трудом встала. – Подожди, я тебе ее отдам.

Эмма попятилась, не сводя взгляд с его лица. До спасительной двери оставалось каких-то два метра. Он перехватил ее на половине пути и с силой толкнул в комнату. Она доставляла ему слишком много хлопот. Под руку попался топорик.