Свои откровенным платьем алого цвета она привлекала внимание всех замечавших ее мужчин, и, следует отметить, что она этим наслаждалась. Какая кокетка. Но у меня от злости зашумело в ушах, когда эта лиса повисла на руке моего жениха. А ну-ка!

Она что-то томно ему говорила, заглядывая в лицо снизу вверх, словно умоляя. Грудь при данном действии из неприличного декольте едва ли не вывалилась полностью. И откуда у нее столько уверенности?

Джеймс ее слушал. Руку пытался стряхнуть, но явно был заинтересован в том, чтобы речь свою милочка завершила. Нет, я нисколечко не ревную. Ни капельки. Я волосы все ее повыдирать у меня желания нет, ага.

Наконец дама договорила, Джеймс что-то резко ответил и не церемонясь скинул руку прилипалы. Я улыбнулась.

— Какая преданность!

Ежкин кот! Подпрыгнула на месте из-за внезапно раздавшегося голоса за спиной. Сейчас я пряталась в тени колонны в месте, где людей рядом не наблюдалось и была совершенно уверена, что убежище мое не будет потревожено. В центр толпы совершенно не тянуло. Только кто знал, что откуда ни возьмись появится Филипп.

Второй принц был при параде. Его длинные волосы были забраны в хвост атласной серебряной лентой, серый камзол оттенял его глаза и в целом выглядел бастард как истинный потомок королевской крови. Очки в тонкой золотой оправе играли пойманным от магических ламп, освещающих бальный зал императорского дворца, светом.

— Прошу прощения, если напугал. Я не специально. Хотел появиться незамеченным, а вы так удачно оказались у двери тайного хода.

Я заглянула за плечо высочества. Необычная лепнина на стене действительно была в этом закутке не слишком уместна. Так значит, это был один из входов в лабиринт неизвестных посторонним туннелей замка. В старых дворцах такое не редкость, и все же, очень интересно узнать, что существование подобных помещений правда. Только исследовать их самой я желанием не горела.

Снова обернулась, но Джеймса уже и след пропал. Зато леди в алом присоединилась к компании кронпринца, и тот, к моему удивлению, нагло любовался ее выставленными напоказ прелестями.

— Вы впервые видите принца вживую, верно? — Филипп уходить не спешил.

— Статьи в газетах изображают его иначе, — ответила я.

Молодой и многообещающий наследный принц, одаренный, смелый и обходительный. Он умел нравится людям. Но вот у меня вызывал отторжение.

— И неудивительно. Какое издание сейчас неподконтрольно мачехе. Только дурак будет писать то, что неугодно короне… Вам интересно узнать, кто эта леди? — перевел тему Филипп и не дожидаясь моего ответа, продолжил. — Это леди Шанна, старая «приятельница» вашего жениха. Поговаривают, что она сейчас в фаворе у моего брата.

Значит, это та самая сердцеедка о которой говорила тогда кандидатка в принцессы дочь герцога Морроу, водя меня по лабиринту на приеме в саду виконтессы.

— А как же леди Равина?

Принц хохотнул.

— Полно вам леди, жениться и приятно проводить время не одно и то же.

Я хмыкнула.

— Так забавно наблюдать за вами в этом обличии.

Да я уже и так поняла, что в глазах Филиппа не более чем забавная зверушка, выставленная на обозрение публики.

— Отец появится через десять минут, произнесет торжественную речь в честь наступления мира между империей Элевис и Алгаменией, вручит награды воевавшим и официально откроет бал. Рекомендую вам передать доказательства после всех этих церемоний, но до начала бала. А уж дальше можете предоставить дело мне. И кстати, — второй принц улыбнулся, — повернете вот эту часть, — он указал на выступающий в барельефе орнамент, — и откроется тайный проход. Два раза направо, один — налево и прямо до конца. Запомнили? Этот проход ведет прямиком в конюшню. Вернете себе прежний вид и быстро покинете дворец. Можете взять серого гнедого в самом дальнем стойле. Бабочка не должна вас сбросить. А ее пропажа никого волновать не станет.

Филипп улыбнулся и как ни в чем не бывало вышел из моего уголка под свет огней, тут же привлекая к себе внимание мужчин и женщин всех возрастов. Только вот к бастарду подходить они опасались. Летят как мухи на свет к кронпринцу, но боятся приблизиться к открытому пламени.

Император был взрослой копией Гидеона. Он величественно вышел и привычно занял годами принадлежащее ему место. У следующей за ним императрицы стульчик был меньше и на ступень ниже, да и не такой роскошный. Жеманная улыбка этой женщины, возраст которой было трудно определить — лицо и тело были как у девушки, а вот взгляд и выражение лица как у старой и ядовитой змеи — могла обмануть многих, но не меня.

Сердце начало стучать набатом. Я и до этого порядком волновалась, но сейчас, когда все события шли согласно описанному Филиппом плану, было тревожнее с каждой прошедшей минутой. Хотелось, чтобы Джеймс взял меня за руку и сказал, что все будет хорошо. Но я сама виновата, что он сейчас не рядом.

Время текло как вода и вот уже его величество вызвал тех, кто достоин награды. В ряд выстроились десять человек. Их имена я прослушала, очнулась только когда один из слуг подошел к императору со стопкой бархатных коробочек.

— Джеймс Астер, — произнес император, приводя меня в исступление. Последний в ряду награждаемых был не кто иной как мой суженый. Я к тому времени уже успела пробиться сквозь толпу и выйти в первые ряды наблюдающих гостей.

Император взял в руки орден и прикрепил его к груди Джеймса, на лице которого не проступило ни одной эмоции. Я видела лишь его профиль, но даже так ясно как день, что истинные чувства Джеймс спрятал под маской равнодушия.

О чем он думал? Был ли рад награде или же наоборот?

— Что ж, а сейчас давайте же отметим успешное завершение кампании…

Я вышла вперед на негнущихся ногах, костеря про себя улыбающегося в толпе Филиппа.

Джеймс еще не успел вернуться в ряд к гостям и сейчас замер, сжав обтянутую руку в перчатку в кулак. Он пристально следил за каждым моим шагом, но на лице не было и грамма узнавания. Мне подумалось, что как воин, он беспокоится о моих мотивах.

Император холодно оценил мой облик, вопрос был написан в его серых глазах. Таких же, как у его второго сына. Издалека не разглядела, а фотографии в газетах черно-белые. Вот и все сходство, в остальном и не скажешь, что они близкие родственники. У Гидеона глаза, как и у императрицы, карие.

В толпе зашептались. Никто не пытался меня остановить, все с любопытством жадно наблюдали за разворачивающимися у них перед взорами событиями.

Я протерла