— Нет, она осталась в машине, просто за рулем я снял ее.

— Можно подумать, у тебя что-то стряслось: вид у тебя неважнецкий.

— Нет, ничего такого. Все хорошо.

Ему хочется добавить: «И хватит действовать мне на нервы, сейчас не время!»

— Там, в списке, есть один клиент, желающий заменить…

В этот момент в конторе звонит телефон. Звонок громкий, его хорошо слышно отовсюду, в том числе из самой глубины конторы. Прежде чем снять трубку, Да Сильва смотрит, открыт ли его большой журнал записей, правой рукой разглаживает страницу, собираясь на ней писать, достает из нагрудного кармана спецовки ручку и говорит Лекюийе:

— Подожди две минуты.

— Фирма Да Сильвы, слушаю вас, — говорит он ровным голосом.

— Добрый день, месье.

Голос человека на другом конце провода оглашает контору. Да Сильва включил громкую связь на максимум, чтобы ничего не пропустить из беседы, и таким образом его слушают все вокруг.

— Здравствуйте. Это месье Рено. Я уже пользовался вашими услугами. Хотел бы обратиться к вам по поводу установки посудомоечной машины.

— Сейчас посмотрим. Как насчет следующего вторника, в одиннадцать? Вас устроит?

— Отлично. И не могли бы вы прислать того рабочего, что уже приходил к нам, — маленького роста, худощавого, он мало говорит, но отлично работает. И еще он фокусы умеет показывать. Мой мальчик от него в восторге.

— Да-да, конечно. Ваш адрес есть у меня в базе, я его извлеку. До свидания, месье.

Голос Да Сильвы стал странно далеким, в нем звучит некая задумчивость.

Луи Да Сильва тихонько кладет трубку, закрывает ручку колпачком и убирает ее во внутренний карман спецовки. Не вставая со стула, он разворачивается к Лекюийе, стоящему за перегородкой.

Двое мужчин смотрят друг на друга, и все становится ясно за четверть секунды. Да Сильва произносит неуверенным голосом, искаженным поднимающейся у него внутри тревогой, от которой в горле встает комок:

— Значит, вот как, значит, Фокусник — это ты! Некоторые, — он кивает на телефонный аппарат, — не смотрят новости, а жаль.

Да Сильва сидит неподвижно, в руке у него появился большой стальной нож, о существовании которого Лекюийе прежде не подозревал.

А Лекюийе вытряхнул из рукава отвертку и теперь держит ее в правой руке. Раз его раскрыли, он больше не пытается притворяться. Да Сильва по-прежнему сидит и смотрит на этого маленького человека, чье лицо в одночасье преобразилось в маску ненависти, а губы побелели и стали тонкими словно лезвия. Теперь Фокусник стоит очень прямо, расправив плечи, высоко держа голову. Он забыл о своей роли маленького, незначительного человека и отлично себя чувствует.

— Я знал, что меня в тебе что-то напрягало, и всегда говорил об этом моему сыну.

Лекюийе молчит, он анализирует ситуацию, приглядываясь ко всему, что его окружает.

Мистраль снова звонит Дюмону на мобильный. Он надеется, что вот-вот включится автоответчик, и испытывает сильное раздражение, и тут Дюмон берет трубку. Мистраль не дает ему времени опомниться, но при этом пытается унять свой гнев.

— Привет, Сирил, мне нужно срочно тебя видеть.

— Ага, привет, а до завтра подождать нельзя? У меня тот кое-какие личные дела.

— Мне наплевать на твои личные дела! Жду тебя у себя в кабинете не позже чем через час.

И Мистраль бросает трубку. Дюмон смотрит на свой мобильный так, будто ожидает от него каких-то неприятностей. Через несколько секунд он убирает его в чехол и задумывается. Его машина стоит на площади Бют-о-Кай, в трехстах метрах от дома Арно Лекюийе по прозвищу Фокусник. Дюмон, разумеется, не знает этого, но подозревает, что разгадку всего дела нужно искать где-то в этом квартале. Два убийства, совершенных с разницей в двенадцать лет, однотипным орудием, судя по всему, самодельным, подсказывают ему, что именно тут обретается Фокусник. И покушение на мальчика было совершено в нескольких метрах отсюда. Дюмону кажется, что для одного округа это чересчур: три совпадения, подпадающих под юрисдикцию уголовной полиции, уже перебор.

Ему не нравится звонок Мистраля, совсем не нравится. Дело даже не в тоне, а в скрытой угрозе, угадываемой за этим звонком. Откровенно говоря, Дюмон начинает опасаться репрессий со стороны Мистраля, в случае если тот узнал, что он, Дюмон, пытается всех обставить. Он отправляется выпить кофе в любимый бар Лекюийе. Минут через двадцать, в задумчивости, не слишком уверенно, он идет в сторону набережной Орфевр.

У директора колледжа серьезный разговор с заместителем по хозяйственной части, объявившим ему, что расходы придется урезать, чтобы частично финансировать поездку третьих классов в Испанию по окончании учебного года. Денежные вопросы настолько выводят директора из равновесия, что, когда звонит телефон, ему не очень-то хочется снимать трубку, однако звонящий весьма настойчив. Наконец директор отвечает. На другом конце раздается властный голос:

— Здравствуйте, месье, это полицейский, отвечающий за охрану маленького Сильвена.

— Да, добрый день, чем могу помочь?

— Наше расследование продвигается, и мы хотели бы сегодня днем, в четыре часа, показать мальчику несколько фотографий. Мы можем приехать за ним в пятнадцать тридцать?

— Да… конечно… если по-другому нельзя.

Директору нелегко скрыть свое раздражение.

— Благодарю за понимание.

В пятнадцать двадцать пять перед колледжем останавливается синяя «лагуна», приехавшая за мальчиком. Из окон третьего этажа один из охранников учреждения наблюдает, как мальчик садится в полицейский автомобиль.

В тот же самый момент Дюмон входит в кабинет Мистраля. Тот встречает его коротким и холодным:

— Привет. Садись. Я тебе сейчас покажу одну штуку, а ты мне скажешь свое мнение, — начинает Мистраль.

— Да… о чем речь? — спрашивает Дюмон.

— Смотри.

Мистраль указывает на телевизор и нажимает кнопку на пульте. Телевизор и Дюмон одновременно находятся в его поле зрения. Через несколько секунд он чувствует, что Дюмону стало не по себе. Он молча включает видеоплейер — глаза Дюмона расширяются от удивления, когда он видит перед собой Фокусника, сидящего на скамейке рядом с мальчиком. Мистраль хранит молчание, становящееся откровенно тяжелым. Первым тишину нарушает Дюмон: он резко поворачивается к Мистралю, готовый к столкновению.

— Так что ты хочешь знать?

— По поводу того, что мы только что видели. Объясни, и хватит изворачиваться, сейчас не самый подходящий момент.

Мистраль глядит на Дюмона, тот лихорадочно соображает. Мистраль не торопит его, ждет, пока тот сам выскажется. Дюмон качает головой, как будто ведет внутренний диалог сам с собой. Через минуту он наконец отвечает и все выкладывает своему начальнику. О Кармасоле, о Северном вокзале, о звонке его коллеги Казаля, наведшем на мысль сопоставить убийства двух клошаров и нераскрытое убийство автомобилиста в тринадцатом округе, в квартале Бют-о-Кай. Дюмон спокойно рассказывает о своих подвигах вольного стрелка, Мистраль слушает.