В Джурджу не было пушек, но Влад не хотел сдавать ее без боя. Сократив войско султана стрелами на две тысячи трупов при переправе через Дунай, мы отступили из совершенно пустой крепости на север. Краеве больше не грозило вторжение от Видина, и по приказу Дракулы ее бан привел к нему почти все освободившиеся войска. Десять тысяч воинов армии Влада, тринадцать тысяч боярских дружинников и четыре тысячи молдавских добровольцев Штефана III не могли, конечно, противостоять ста двадцати тысячам османов во главе с султаном. Господарь Валахии еще в середине мая объявил о сборе малого народного ополчения. Посевная в Цара Ромынеяскэ, слава богу, уже закончилась, и к двадцати семи тысячам наших воинов добавилось почти столько же народных ополченцев, владевших белым оружием. Валахия встречала главное войско Османской империи смертью. Соотношение сил было один к трем, и мы надеялись победить страшного врага, использовав для этого все возможные способы, включая ужас.

Закладывать пороховые заряды в дома за Джурджу вторично было бесполезно, и мы стали использовать против османского нашествия тактику выжженной земли. На пути захватчиков мы сожгли все, что можно и нельзя, в том числе подсохшую траву и пошедшие в рост хлеба, делая это при приближении турок, шедших день и ночь в клубах гари и едкого дыма. Все колодцы по дороге от Джурджу до Дымбовице получили большие порции отравы и мелко нарубленной шерсти, и неизвестно, что из этого для врага было хуже. Постоялые дворы в нескольких местах по дороге с прокаженными были оставлены слегка разоренными, и мы надеялись этими двумя новыми видами оружия вызвать эпидемии у оккупантов. Речная флотилия, малоэффективная в бою против такого огромного врага, во избежание захвата массами турок с Дуная была отведена к Дымбовице, чтобы не дать туркам атаковать крепость с реки. Султана и его визирей потери не интересовали, они старались завалить врага османскими трупами и называли это победой.

Отряды османов от Русе и Джурджу пошли не только на север, но и на запад и восток по Дунаю, и мы без боя ушли из своих пограничных крепостей, не оставив в них врагу ничего. Благодаря нашим стрелам и сокращению войска на крепостные гарнизоны на Дымбовице двинулись чуть больше ста тысяч захватчиков. Влад разделил свою армию на сотни конных летучих отрядов, которые с флангов, фронта и тыла постоянно совершали налеты на двигавшееся войско и перехватывали его группы, уходившие в стороны на поиски воды, продовольствия и для грабежа. Влад приказал по возможности захватывать османов живьем и отправлять их в Дымбовице, где в подвалах уже почти два года сидели приближенные султана Хамза-паша и Юнус-бей.

Я не сразу сообразил, что задумал мой друг и господарь, и понял это, только когда в Тырговиште стали делать тысячи кольев разной длины.

Штефан в Сучаве был скован по рукам и ногам грозным запретом Польши вмешиваться в балканскую войну с Турцией, но добровольцы из Молдовы к нам шли тысячами. Венгерский некоронованный король Матиаш и его канцлер Витез объявили на всю Европу, что собираются воевать с Османской Портой, с февраля по май собрали большую армию, но в Валахию и на Дунай не сделали ни шагу, а расположили почти сорокатысячное войско у Мохача, Сегеда и на карпатских перевалах у Хунедоары, Сибиу и Брашова для охраны богатой Трансильвании, выжидая, что получится у их официальных вассалов. Все было как всегда, валахи бились с османами один на один, и слава богу, что благодаря нашей весенней победе соотношение сил было один к четырем, а не один к десяти в пользу врага.

Тяжело доставались султанскому войску семьдесят верст от Джурджу до Дымбовице через три реки, обмелевшие, кроме Арджиса, после весеннего паводка. Наши летучие отряды налетали на всю длиннейшую османскую змею со всех сторон один за одним без перерыва, и оккупанты не знали ни сна, ни отдыха днем и ночью. Воду и продовольствие огромному войску везли от Русе и Джурджу, и из трех обозов к цели доходил только один. Жажда, голод, падеж лошадей и скота, постоянный угарный дым от стоявших стеной пожаров, страх погибнуть от внезапного налета валашских отрядов, всегда появлявшихся ниоткуда и исчезавших никуда, давили, как карпатские горы, на постоянно сокращаемое нами османское войско, от которого во все стороны летели ошметки боевого духа.

Отравленная вода сделала свое дело, но не эпидемию, и сотня тысяч захватчиков пила ее из бочек и бурдюков, доставляемых от Дуная, в том числе и прокаженными. Жажда томила и мучила османское войско, у Кэлугэрени бросившееся к Няжлову на водопой, и уже к вечеру берег валашской реки был покрыт сотнями трупов. За три дня до подхода врага мы, точно рассчитав расстояния и сроки, бросили в воду Няжлова выше по течению у Сингурени множество падших животных, которые своим трупным ядом заразили речную воду в месте переправы османов. Над их войском стояли вой и стоны, а мы налетали на него днем и ночью, убивая или захватывая врагов, которых отправляли в Дымбовице.

15 июня к Арджису подошли уже менее ста тысяч захватчиков, но все равно их было еще очень много для сражения. Воду из нашей реки наученные горьким опытом турки пить не стали, но после переправы в Копэчени взорвались на огромной и широкой минной ловушке, после чего тут же были атакованы тремя тысячами гвардейцев Влада, который, как всегда, был впереди своих витязей. Греческий огонь, запасы которого не были бесконечны, несмотря на все мои непрекращающиеся старания, мы пока применяли редко, приберегая его к осаде Дымбовице, но и без бомб авангард османов вырубили в прах и пепел, после чего успешно отошли к Сабару, где оккупантов ждал новый сюрприз.

На расстоянии версты от берега реки по всей дороге были аккуратно на равном расстоянии друг от друга навалены горы черепов, оставшихся от сожженных тел захватчиков из сорокатысячной армии Махмуда-паши. В чаду и гари шли по этой дороге войска Мехмеда II, глядя на эти груды, в центры которых были воткнуты отнятые весной у их товарищей знамена. Мы с Владом наблюдали за этой апокалиптической картиной из времен Тамерлана, и казалось, что даже до нашего незаметного от Сабара холма доплывали волны страха, тучей исходившего от вражеских колонн, на которые мы продолжали налетать при любой возможности.

В начале второго летнего месяца июля, жаркого, как сковородки в аду, к Дымбовице подошли только восемьдесят пять тысяч османов, но все равно их было еще очень много, за день на колы не пересадишь. 1 июля началась осада нашей крепости, и сила османов превышала нашу почти втрое, но только не валашский боевой дух, который сломить нельзя, потому что он вечен.

К северу от Дымбовице начинались холмы, а от Тырговиште – предгорья Карпат, и в этой местности огромному османскому войску было не развернуться. Оно могло здесь только грабить, мародерствовать и убивать мирное население, разделившись на небольшие партии. Узкие дороги на Тырговиште, Брашов, Сибиу и Сучаву через Бузеу вились между возвышенностями, с которых удобно было нападать на передвигавшееся по ним войско малыми силами, а ближе к горам забрасывать врагов обломками скал. Покорение Валахии было возможно только с захватом ее горной части у Южных Карпат, но для этого войско Османской империи должно уничтожить войско Валахии, и султан очень надеялся сделать это во время осады Дымбовице. Это позволяло захватчикам избежать очень эффектных в горах ударов наших партизанских и летучих отрядов. Естественно, наш господарь не собирался плясать под османскую дудку.