— Да меня так зовут.

Киваю я, не отрываясь от его лица, ловя каждое изменение в нем. Его глаза, как и тогда потемнели, но в отличие от того Сфайрата, этот более весел сейчас, особенно после моего замечания в ответ на имя.

— Можно ли быть куда более не почтительной к драконам, чем ты есть? Страшно подумать, что случится, если встретишь кого-то и в самом деле древнего?

Я жму плечами, успокоившись, он не собирается ни рычать, ни преследовать меня. В самолете далеко не убежишь. В пространстве, куда большем чем это, у меня этого сделать не получилось.

— Я буду очень любезна и удержу себя от подобных вопросов, — я свешиваю ноги, собираясь все-таки сходить за обувью, — учту на будущее, что древ…

Я в последний момент удерживаю себя от продолжения, поднимаясь из-за стола с другого края. Надеюсь, это не выглядит так словно я сбегаю потому что на самом деле так и есть. Он увлекает меня, а меня так и тянет «играть с огнем».

— …драконы вне зависимости от возраста чувствительны к подобного рода замечаниям.

Он не собирается преследовать меня, но из поля зрения не выпускает. Это немного нервирует, словно мне дают уйти или создают такую видимость.

Под все тем же “наблюдением” я прохожу к креслу, присаживаясь в него, натягивая сапоги.

— Всё просто Вэлиан, вне зависимости от возраста ни одному мужчине или женщине не понравится, когда им напоминают об их возрасте. Почтение и возраст не всегда одно и тоже.

Я киваю, ответа на свой вчерашний вопрос я так и не получила.

— Да, вы же так и не ответили на вопрос: сколько вам лет?

* * *

— Хорошо, ты меня убедила.

Вэлиан хмыкает, поднимаясь. Она сбежала из-за стола, легко выскользнув из его рук.

Дракону это не понравилось, о чем он тут же дал ему знать. Сфайрат старается не обращать на него внимание, старается игнорировать. Кажется, что с каждым часом потребность в обществе этой женщины становится все сильнее. Ему уже недостаточно просто наблюдать ее рядом. По началу, он надеялся, что со временем это желание ослабнет и проблема решится сама собой, пока же все выходит иначе. Сколько он сможет держать ее рядом, удерживая данным ею словом? Не вечность же?

Сфайрат с интересом наблюдает за женщиной, чьи щеки окрасил нежный румянец смущения.

— Убедила?

— Хочешь сказать тебе уже неинтересно? — отвечает он ей, гадая в чем причина ее смущения.

— Интересно, хотя я уже убедилась, что дело не в этом. Так сколько тебе лет?

— Мне шестьсот восемьдесят один год, почти семьсот лет.

Он удивил ее, было заметно, что она задержала дыхание, чуть приоткрыв губы, коротко выдыхая.

— О! — у нее потрясенный взгляд, она легко улыбается, — Пожалуй, мне стоит быть любезной и почтительной уже с этой минуты.

Женщина кивает, пожимая губами. Взгляд у нее, все еще потрясенный. Тут впору начать подозревать неладное. Что ее так удивило? Эльфы ведь тоже долгожители.

Сфайрат кивает, размышляя над увиденным и ее ответом.

— Вэлиан?

Она оборачивается, взявшись за ручку двери ведущей в уборную и потянув ее на себя.

— Да?

— А сколько лет тебе?

Он видит, как она покусывает губу, то ли в смущении, то ли от того, чтобы не улыбнуться, может просто решает, что ответить. Если сейчас она обойдется отговоркой, что подобные вопросы женщинам не задают, Сфайрат не оценит.

— Мне двести семьдесят девять лет. Триста лет еще совсем нескоро.

Сказав это так весело и вместе с тем смущенно, она исчезает за дверью.

— Сколько, черт ее возьми?

Эхом его внутреннему голосу, отзывается вслух Рэндалл. Действительно, черт ее возьми! Она почти вдвое младше его. Считай совсем девчонка. Теперь понятно это ее “о” и потрясенный взгляд: он в ее глазах совсем старик.

— Да, старик, тебя уделала девчонка.

Мне удалось поспать. Два часа относительно спокойного сна, под теплым пледом. Не знаю кто позаботился обо мне, но было тепло и уютно. Все-таки каким бы не был комфортабельным полет, ощущение того, что ты движешься пусть и в воздухе присутствует. Можно было прилечь на кушетку, но я сознательно выбрала кресло, разложив подставку для ног и откинув назад спинку кресла. Сквозь сон слышала звук пришедшего смс, но, если честно спать хотелось так сильно, что желания смотреть кто и что пишет не было.

Подняв руку к лицу и еще раз взглянув на часы, решаю, что еще двадцать минут можно поваляться, а затем идти и приводить себя в порядок. В сумке, благодаря растянутом кармашку пространства, с легкостью уместилась юбка, блузка, туфли. Небольшое ухищрение вмещает в себя совсем немного вещей, но этого достаточно для таких условий.

Я подбираю телефон, просматривая сообщения от Эона. Мой будущий напарник интересуется моим самочувствием. Со вчерашнего дня мало, что изменилось, хромать я стала заметно меньше, синяки на шее, благодаря чудодейственной мази Ованэля почти прошли, но он то о них не знает. Он в курсе моего магического истощения и думаю, подозревает о физическом.

«Всё нормально. Работаю.»

Пожалуй, о том, что я работаю у драконов ему знать не обязательно, а вот то, что я занята насчет этого пусть будет в курсе.

«Почему ты не зашла к Сулдемиру?»

Ах, ну, да. Зайти к Сулдемиру не смогла, а на работу к людям поскакала.

«Сулдемир согласился перенести встречу на другой день.»

Я стерла имя Триста, вовремя опомнившись. Не хватало только его приплести к этой истории: боевые маги не очень жалуют тайную службу. И совершенно не важно, что главы ведомств дружат меж собой или поддерживают приятельские отношения; конкуренция, некая разновидность ревности и пренебрежение к ценности работы друг друга, у сотрудников противоположных ведомств было и будет существовать. И мне кажется, что Сулдемир и Трист потворствуют этому.

«Это как-то связано с теми, в чьей компании ты была?»

Я хмурюсь и сдерживаю улыбку, одновременно покусывая губу изнутри. Дурацкая привычка, но тем не менее она есть. В этих десяти словах я ощущаю желание узнать с кем же я была, ведь наверняка ему рассказали, что меня видели в компании двух мужчин. Нет, даже трех. Трист тоже был на виду.

Мне вспоминается последняя встреча с Эоном, его совершенно невозмутимый вид и тем, как он посмеивался над моими предположениями, относительно его симпатий. Я надумываю, нет, никакой ревности.

«Ты имеешь, что-то против того, чтобы я выпила вина — я задумываюсь, а что же там было то на столе, — с несколькими эклерами? Заботишься о моей фигуре или просто суешь свой нос в мои дела?»

Понимаю, что грубо, но надо дать понять “напарнику”, что я сотворена не только из шуток, смешилок и хлопушек. Он знает о моей жизни достаточно, чтобы присовокуплять к этим знаниям что-нибудь еще. Ответ долго не приходит, поэтому я поднимаюсь, сложив плед и подхватив сумку, иду переодеваться. Сфайрат и Рэндалл читают, один прессу в бумажном варианте, другой пролистывает что-то на ноутбуке. На меня они, если и обратили внимание, то виду не подали.