Мать и дочь дождались окончания матча и задержали Мариано, когда он уже собирался пожелать им спокойной ночи и уйти в свою комнату.

— Нам надо поговорить, Мариано.

— Да, папа. Мама мне все объяснила. Я хочу, чтоб ты знал: если это только ради меня, не надо мешать ей делать то, что она считает нужным.

Map подошла к отцу и поцеловала его.

— Я вас обоих очень люблю, папочка. И это самое главное. У меня чудесная семья, но не потому, что вы живете вместе против собственной воли. Я бы предпочла видеть вас порознь, но счастливыми.

— Как ты посмела говорить с дочерью без меня? — в гневе набросился на жену Мариано. — Что ты ей сказала?

— Правду, Мариано. Map имеет право ее знать. Наша девочка выросла, неужели ты этого не видишь?

Мариано попросил дочь оставить их наедине. Они проговорили до рассвета, шаг за шагом вспоминая свою совместную жизнь, начиная с его бесстрастных ухаживаний и заканчивая переселением Авроры из супружеской спальни в комнату Map. В конце концов Мариано сдался.

— Ладно, Аврора, будь по-твоему. Если совесть позволяет тебе все разрушить — разрушай. Тебе видней. Я твоих новомодных выкрутасов не понимаю. Для меня ты останешься женой навсегда, хочешь ты этого или нет. Единственное, о чем я тебя прошу: давайте хоть иногда ужинать вместе... хоть раз в неделю.

Аврора обняла его, шепча слова благодарности. И только в этот момент поняла, как он на самом деле ей дорог.

Любовь инспектора Ульяды к Авроре Вильямари только усилилась после того, как он увидел ее в обществе Андреу.

Письма Жоана Дольгута к Соледад Урданете потрясли его воображение до такой степени, что в ту самую субботу, когда Аврора села в такси и поехала в аэропорт, он не мог не последовать за ней. Из машины он наблюдал, как она прощается с мужем и дочерью, затем проследил ее путь до аэропорта. Видел, как она сдала багаж, прошла в VIP-зал, потом села вместе с Андреу на самолет в Мадрид. Выяснить остальное для полицейского инспектора было парой пустяков. Он получил все данные: номер рейса в Боготу, время прибытия, название отеля. Узнал и об их пятидневном отдыхе в отеле «Санта-Клара» в Картахене. Посмотрев фотографии этого города, окутанного романтическим флером, он пришел к выводу, что пара устроила себе там досрочный медовый месяц. Аврора, женщина его мечты, наставляла ему рога с самым отвратительным типом, какого он только встречал. И это, вместо того чтобы охладить, напротив, распалило его. Ночами он писал письма отвергнутого влюбленного: нежные, язвительные, обвиняющие, оправдывающие, полные теплоты, гнева, страсти, ревности... Каждое он запечатывал в конверт и хранил как неоспоримое доказательство того, что его чувства выше заблуждений их предмета. Он не мог винить ее — сам же отчасти из безграничного уважения, отчасти из робости не дал ей любви и утешения, вот она и нашла их в объятиях этого надушенного педанта. Такие мужчины располагают достаточным арсеналом для соблазнения любой понравившейся им женщины, и Аврора, конечно, попалась в его сети. Инспектор не воспользовался ее горем, чтобы сблизиться с ней, но он отыщет другой способ. Она и не представляет, на что он способен ради любви.

Даже самые проницательные из коллег не догадывались о душевных терзаниях Ульяды. Только его старенькая мама замечала странные изменения: по вечерам из его комнаты не слышался больше звук телевизора, и к ужину он в последнее время едва прикасался.

Из-за своего несгибаемого стального характера он давно пользовался в участке репутацией бесчувственного чурбана. За долгие годы службы никто не слышал, чтобы он упоминал о невесте или любовнице — вообще о какой-либо личной жизни. Коллеги не сомневались, что виной тому его вопиющая неспособность привязываться к людям.

Несмотря на бессонницу, Ульяда продолжал заниматься кражами, необъяснимыми убийствами, самоубийствами, похищениями, плюс, когда позволяло время, еще и слежкой за возлюбленной.

Он не мог понять, почему по возвращении из Колумбии Аврора отдалилась от Андреу. Надеясь подтвердить то, что считал уже свершившимся фактом, инспектор терпеливо ждал. Если они не встречаются, значит, либо разошлись, либо готовятся к серьезным переменам. Первый вариант нравился ему больше.

Иногда его рука тянулась набрать номер Авроры, однако он сдерживал себя. Пусть она позвонит сама. Вопреки всему виденному, угаданному и узнанному он решил придерживаться им же определенного крайнего срока. Он подождет до декабря, а пока что ему следует научиться отбрасывать свои комплексы в общении с женщинами.

Гомес пребывал в радужном настроении. Дела у него шли отлично. С рекордной скоростью он раздобыл для Андреу более чем красноречивые доказательства супружеской измены, и клиент, как обещал, не поскупился на материальные выражения признательности. Не работа получилась, а сплошное развлечение, да еще и щедро оплаченное. Что еще человеку надо?

Проект эксгумации останков Хосе Дольгута тоже не стоял на месте. Андреу сдержал слово, не одну неделю убил на встречи и переговоры, но разрешения таки добился. Благодаря своему авторитету в мире бизнеса он в итоге получил безоговорочное согласие властей. Ему, кроме того, позволили провести работы инкогнито при условии, что он возьмет на себя их финансирование.

Раскопки должны были вот-вот начаться, и, несмотря на то что готовились они в строжайшем секрете, люди о них каким-то образом узнали, и теперь все население Сан-Кугата с нетерпением ждало результатов. Гомес легко сжился с ролью посредника — Андреу, желая сохранить анонимность, официально назначил его своим полномочным представителем в этом деле. Детектив давал интервью местным журналистам, вдаваясь в пространные пояснения, благо поездка в Приаранса-дель-Бьерсо и беседы с учеными из Гранадского университета значительно расширили его кругозор. Он утверждал, что начал лелеять идею раскопок очень давно, задолго до того как были предприняты первые попытки такого рода. Некоторые старики в деревне уже видели в нем спасителя чести республиканцев, павших на этой земле.

Ввиду излишнего оживления прессы, а также из уважения к мертвым, за несколько дней до эксгумации муниципальные власти ограничили доступ на территорию раскопок, чтобы любопытные зеваки и молодые фанатики не крутились под ногами. По периметру предполагаемого захоронения были прорыты траншеи.

На четвертый день бесплодных трудов ковш экскаватора извлек на свет первую жутковатую находку — циферблат часов и кость человеческой руки. И пошло. Из-под земли появлялись кости, кости и снова кости, горы костей, а среди них — монеты, подметки ботинок, гребни, зажимы подтяжек, молнии, пуговицы... Три дня машины не прекращали работу, пока полностью не прочесали территорию. Указания старика, направившего сюда Гомеса, были как нельзя более четкими и верными. Оставалось главное — идентификация.

Андреу крайне спешил. Нужно было скорее довести это дело до конца, чтобы вплотную заняться разводом. Поэтому он, не жалея средств, пригласил лучшего генетика судмедэкспертизы приехать из Гранады в Барселону со всем необходимым оборудованием. Этот выдающийся специалист в прошлом работал в Академии ФБР в Соединенных Штатах, а с некоторых пор полностью посвятил себя идентификации неопознанных тел из общих могил.