Максимилиан не знал, что ждет его впереди. Разумеется, у фрау Гартман был муж, с которым следовало считаться, но он не очень-то волновал юнца. Резчик ему не соперник, он не смог подарить своей жене ребенка. Фрау Гартман отлично ладит с деревенскими ребятишками – души в них не чает. Она заслуживает того, чтобы иметь собственных детей.

Юноша даже обсудил этот вопрос с парочкой приятелей, однажды поздним вечером, за пивом у костра. Все согласились, что калека-резчик – досадная помеха, о которой Германия даже не вспомнит. В конце концов, выживает сильнейший. Можно организовать несчастный случай – пара пустяков. Возможно, друзья даже помогут Максимилиану. Теперь, когда юнцы имели опыт поведения в подобных «ситуациях» под руководством гестапо, они стали творчески подходить к решению собственных проблем.

Максимилиан дождался, когда последний ученик покинет класс, удостоверился, что дежурный член гитлерюгенда ушел с поста. Улыбнулся от предвкушения, поправил галстук и шагнул в тонущую во мраке школу.

* * *

Лия собрала потертые нотные листы и выключила верхний свет. Маленькие пальчики, несмотря на самые лучшие намерения, имели привычку загибать краешки листов и пачкать текст. На диезе и скрипичном ключе грязь? Лия улыбнулась. Какая ерунда. Дети – главная ценность. Она сложила потертые листы в аккуратную пачку. Последние лучи заходящего солнца, проникающие через маленькое окно, давали достаточно света, чтобы женщина могла найти шкаф.

Лия услышала легкое шарканье у двери, но даже не обернулась.

– Вернулся, значит! Твоя коробка для обеда на пианино, Генрих. Завтра она тебе понадобится.

Женщина как раз закончила складывать на полке ноты, когда почувствовала за спиной чье-то присутствие. Этот человек был намного крупнее Генриха. Прежде чем Лия успела обернуться, он закрыл ей сзади глаза и прижался к ней всем телом. Он ничего не говорил, только тыкался носом ей в шею, прямо в изгиб между затылком и плечом – любимое место Фридриха для поцелуев, то, к которому он так и не прикоснулся, с тех пор как вернулся с войны.

Лия захихикала, удивленная дерзостью мужа. Ее податливость вдохновила Максимилиана, и он зарылся глубже в ее волосы. Его руки стали шарить по щекам, шее, обвились вокруг талии.

– Не здесь! – задыхаясь, засмеялась Лия, попыталась повернуться, но Максимилиан лишь сильнее прижал ее к себе и стал покрывать поцелуями, жадными поцелуями, которые дарил ей Фридрих перед ее последним визитом в Институт, в котором ее когда-то искалечили. А потом его искалечила война. Лия изогнулась и немного повернулась, стараясь не обескураживать мужа, но желая, чтобы он увел ее домой и там закончил начатое.

Она перехватила его руки. Но это были не руки Фридриха – до сих пор слишком худые. Даже в тусклом свете Лия видела и чувствовала, что это не рукава его фланелевой рубашки. Ее сердце учащенно забилось; разум сковало страхом. Женщина вырвалась, обернулась и увидела голодные глаза Максимилиана Гризера.

Он притянул ее к себе, но Лия стала колотить его в грудь кулачками и кричать:

– Убирайся! Убери свои руки!

Юноша засмеялся.

– Что ты делаешь? Сначала приглашаешь, потом отталкиваешь? Я знаю, что ты хочешь меня, Лия… так же сильно, как я хочу тебя.

– Нет!

– Перестань притворяться! Не нужно. Мы тут одни. – И он притянул ее к своим губам с такой силой, что она не смогла его оттолкнуть.

Лия извивалась и била Максимилиана кулаками, но юноша смеялся и целовал ее все сильнее, возбуждаемый ее сопротивлением. Его руки скользнули выше талии. Лия укусила юнца, а когда он схватился за губу, оттолкнула и сильно ударила по лицу.

В классе вспыхнул свет. В дверях стоял курат Бауэр. От резкого, слепящего света и последовавшей мертвой тишины у Лии перехватило дыхание. Она решила, что вот-вот лишится чувств.

– Он напал на меня. Он напал на меня!

Ужас, скорбь, страдание от понимания происходящего отразились на лице курата Бауэра.

– Убирайся, – сказал он Максимилиану. – Убирайся и больше не возвращайся.

Юноша посмотрел на кровь на своих руках – кровь от Лииного укуса, – смахнул ее. Перевел взгляд со священника на испуганную женщину.

– Мы любим друг друга.

– Нет!

– Но ты завлекала меня… все это видели. Ты завлекала меня, а потом добилась того, чего просила, но делаешь вид, будто это не так? Что это?

– Ты сумасшедший, Максимилиан! У меня есть муж – я люблю его! Я все расскажу твоей матери! – Это самое страшное, чем могла пригрозить ему Лия, единственное, что, по ее мнению, могло унизить Максимилиана, испугать его.

– Расскажешь моей матери? – Максимилиан скептически смотрел на Лию, как будто у него с глаз сорвали очки, как будто он видел эту женщину впервые. – Ты считаешь меня школьником, раз решила пожаловаться моей маме?

– Ты и есть школьник!

Но Максимилиан смотрел на нее совсем не по-детски. Он ругался и шарил глазами по телу Лии, как будто она была его собственностью, как будто решил закончить то, о чем мечтал, несмотря на ее слова. Он шагнул вперед, его глаза угрожающе блестели.

– Ты такая же, как твоя мать. До меня дошли эти слухи.

– Я сказал: «Убирайся!» – повторил курат, протискиваясь между ними и толкая Максимилиана на небольшую парту.

Парень упал на спину.

– Убирайся! – потребовал священник. – Или я вышвырну тебя вон!

Максимилиан с трудом поднялся с пола, но не смог удержать равновесие и опять упал.

В глазах юноши вспыхнули злость и унижение. Он откинул упавшую ему на лоб засаленную прядь волос и стал похож на недовольного, обиженного ребенка-переростка, у которого отобрали любимую игрушку. Максимилиан рывком встал с пола.

– Вы за это заплатите. – Он выплюнул кровь, гневно посмотрел на священника и Лию. – Слышите меня? Оба заплатите! – И выбежал из класса.

Курат Бауэр с шумом выдохнул и взглянул на Лию, которая опиралась на стол, прижав руку к сердцу.

– С вами все в порядке?

Она кивнула. Лию трясло, ей было тяжело дышать.

– Он не причинил мне вреда. Просто… – Она расплакалась, несмотря на отчаянное желание сдержать слезы. – Я никогда его не завлекала. Никогда не делала того, в чем он меня обвинял!

– Я видел, что он намеревался сделать. Мне очень жаль, фрау Гартман. Очень-очень жаль. Слава Богу, что я оказался рядом.

– Да, – дрожащим голосом произнесла она. – Спасибо вам!

Курат помог ей встать.

– Вы должны быть очень осторожны, фрау Гартман. Мы нажили себе врага. Вам следует обо всем рассказать Фридриху и предупредить сестру.

* * *

Лию била дрожь, когда она тихо-тихо, чтобы не слышала Ривка, шептала Рейчел на ухо мерзкую историю о Максимилиане.