– Нет. О главвраче лепрозория, севшей завзятку, позабыли давно. К тому ж в стране произошли колоссальные изменения,монастырь теперь процветает, верить в бога стало модным, к чудотворной иконеидут не только верующие, но и политики, звезды экрана. Да посмотри «глянец», ниодно интервью с так называемым общественно значимым лицом не обходится безвопроса: «Верите ли вы в бога», на который следует страстный рассказ орегулярных молитвах. Нас шатнуло в другую сторону, от тотального атеизма кпоказной религиозности. Ясное дело, Епифания теперь имеет вес, с ней считаютсяместные власти.

– Я не о том, как она получила комнаты,это понятно. Но люди! Неужели никто не удивился возвращению Опары! А милиция!

Олег вздохнул.

– Ну насчет людей! Один умер, второй незнал ничего об Опаре, третий нечто слышал, но не понял сути, четвертому на всехнаплевать. Живет себе старуха тихо, и бог с ней. Потом, не забудь, после«воскрешения» Анастасия довольно долго обитала в монастыре, она уже совсемпожилая, ее ровесники в основном поумирали, у молодых свои заботы, никому нетдела до Опары, которую все вокруг за толщину кличут Квашня. Кстати, многиесчитают кличку фамилией, оттого тебе и говорили пару раз: «Настя Квашня». Нет,со стороны общественности опасаться нечего. Беда пришла из-за другого угла.

Примерно год назад в монастырь поздним вечеромпостучалась женщина, с головы до пят укутанная в черное, лицо незнакомкискрывала вуаль. Открывшей калитку монахине дама шепотом сказала:

– Больна я сильно, зараза кожу ест,сказали, мать Епифания поможет, травы имеет.

– Настоятельница почивает, – ответиламонахиня, – до завтра подождите, можете переночевать в обители.

– Хорошо, – кивнула дама, –только Епифания меня великолепно знает и очень заругается, когда поймет, чтоменя сразу к ней в спальню не привели.

Монахиня испугалась и вызвала Устинью, та,оставшись с дамой вдвоем, спросила:

– Кто вы?

В ответ та приподняла вуаль.

– Не узнаете? – услышалаошеломленная помощница матушки. – Оно и понятно, сколько лет прошло! ЯЮрий Еремин. Пошли к Епифании, дело есть.

Оказавшись в опочивальне, Юрий сразу взял быказа рога. Сбежав с большой суммой денег, юноша не пустил средства по ветру,сумел правильно распорядиться ими, получил образование, а после перестройкиушел в бизнес, где преуспел. Сейчас Еремин очень богат, его дело налажено,крутится без сбоев, все у Юрия есть: и дом, и машины, и жена в бриллиантах, нетлишь власти, вот и захотел Еремин стать сначала депутатом, потом спикеромГосдумы, а там уж как фишка ляжет.

Одна беда, выборы через год, летом, но шансовпобедить на них у Юрия очень мало. Еремин нанял всех специалистов: пиарщиков,политтехнологов, консультантов, но проку от них чуть, только деньги берут.Поломал Юрий сам голову и придумал фишку, она стопроцентно принесет емуогромное количество голосов.

Епифания почти лишилась дара речи, когдауслышала, какая идея пришла на ум мужчине.

– Стану набожным, – вещал он, –начну демонстративно службу посещать, откажусь от мяса, выпивки, а потом умруи… воскресну в обители, на собственном отпевании, при огромном скоплениинароду. Свидетелей будет тьма, журналисты все перья сломают от восторга. Ну апростой, верующий люд за мной пойдет, я же оказался Достойным воскрешения!

– Поди вон! – в несвойственной ейрезкой манере ответила Епифания. – Не бывать такому!

– Не горячитесь, матушка, –улыбнулся Юрий, – не за Христа ради прошу, денежки дам немалые. И потом,представляете рекламу монастырю? Да со всего мира сюда народ бросится!

– Нет.

– Только не прикидывайтесь белымлебедем, – обозлился Юрий, – очень хорошо знаю, как мой больной отецна свободу вышел! За деньги.

– Тихо дело уладили, – ответилаЕпифания, – без шума, а ты вон чего задумал!

– Эка невидаль, вечно монастырские народобманывали, – усмехнулся Юрий.

– Достойные воскресали лишь в тот момент,когда обители грозила опасность! Это крайнее средство для спасения монастыря.

– Охо-хо, матушка! Я столько могу вамнеприятностей причинить, – гадко улыбнулся Юрий. – Ладно, обломаетсямне с выборами, знаете, как поступлю? Продам бизнес, куплю дом в другой стране,отправлю туда жену и дочь, а сам накануне отъезда пойду в парочку газет или нателевидение да всю эту историю им и продам. Про лекарство, воскрешение,лепрозорий, наш побег. Про то, что обитель верующих с незапамятных времендурит, про то, как вы за деньги прокаженных в мир выпустили. Да много чегонаболтать можно! Ну, к примеру, про мать Макарию, она вам кто? А?

Епифания похолодела. Ну откуда Юрий узналтайну? А Еремин, словно подслушав мысли настоятельницы, ответил на незаданныйвопрос:

– Мать Устинья по ночам в своей кельемолится, голос у нее громкий, пока о всех грехах не вспомнит, не успокоится.Вечно она повторяла: «Помилуй мать Макарию за грех рождения Епифании». Я же вмонастыре пару месяцев провел, пока выздоровел окончательно, ядовитая у васотрава, хуже наркотиков выходит, крючит всего и ломает потом. Ну в себя пришели начал по обители шастать, нехорошо, наверное, да какой мой возраст был,восемнадцать едва стукнуло, вот и лазил везде. Много чего увидел, в частности,лесенку из храма, что в шкаф Устиньи ведет, сколько раз там ходил, нравилось ужочень. Вот и наслушался ее раскаяний! Конечно, прямых доказательств у меня нет,только они, матушка, и не нужны. Журналистам слов хватит. То-то лай поднимется!Натуральный конец обители придет, не отмоетесь, или, как теперь модно говоритьстало, потеряете имидж. Так что решайте, мать Епифания, но только, на мойвзгляд, выбора у вас нет.

– Тебя, ирода, Господь накажет, –только и сумела вымолвить настоятельница, – гореть тебе после смерти вадском котле.

– Может, оно и так, – гадкоухмыльнулся Юрий, – но лучше уж оказаться в аду, нагрешив как следует,хоть понятно, за что маешься. Буду на сковородке жарится и депутатствовспоминать. Власть, матушка, круче денег, уж вы-то сей факт лучше многихзнаете. Или неверно говорю?