юношеский пыл медленно тлеть где-то на задворках сознания. — И раз нет хорошо подготовленных бойцов, то рассчитывать приходится только на масштаб и четкий план. Такой план, в котором каждая конкретная задача для каждой конкретной боевой единицы будет предельно проста, чтобы снизить шанс неудачи к минимуму. Но вместе с тем необходимо грамотно организовать их взаимодействие, использовать условия и рассчитать все возможные последствия… М-да, и все-таки понадобится удача».

Осмотрев себя, Аели огорченно покачала головой, тихонько вздохнула и взялась поправлять свой внешний вид. Первым делом она затянула подол слишком длинной для нее рубахи в аккуратный узел сбоку и закатала рукава. Штаны подвязала шнурком, чтобы не сваливались, заодно подчеркнув изящную талию. Сами штанины саалея раскроила ниже колен и ловко намотала их на голени, переплетая полоски ткани между собой каким-то причудливым образом. И наконец, собрав непослушные волосы с зеленоватым отливом в тугой пучок на затылке, Аели еще раз внимательно осмотрела себя и почти удовлетворенно хмыкнула.

«Впрочем, пока что думать о нападении на Камиен рано. Есть куда более насущные проблемы, — одержимый нахмурился, вспомнив вполне уместный вопрос Трехрукого. — Итак, куда мы направляемся? Я не могу потащить за собой в Пустоши толпу нежити, хотя бы потому, что нас будет проще выследить. Поэтому надо воспользоваться выдавшимся случаем, пока Ферот не вышел вновь на наш след, и спрятать мертвецов в каком-нибудь укромном месте, но таком, откуда можно будет быстро и незаметно атаковать Камиен. Лучше, где-нибудь недалеко от самой столицы — атланы слишком самоуверенны, чтобы искать врага у стен своего города…»

— Ахин, — окликнула друга саалея.

«Только где найти такое место? И, что еще важнее, как туда добраться, не столкнувшись с патрулями армейцев?..»

— Ахин.

— Да? — вздрогнул одержимый.

Глаза жгло. Пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем болезненная сухость пропала.

— Мне показалось, что ты умер, — облегченно выдохнула Аели, склонившись над ним. — Сидишь и пялишься в одну точку. Прямо как местные.

— Задумался, — он улыбнулся. — Беспокоишься обо мне?

Саалея фыркнула и отвернулась. Немного постояв, девушка подошла к столу и принялась складывать скудные пожитки беглецов в мешок. Но вскоре она внезапно замерла и взглянула на одержимого, который погрузился в изучение географического раздела рукописи Киатора.

Ахин поднял голову. Он увидел глаза саалеи, и весь остальной мир свернулся до размера зрачка. Мир отраженный, перевернутый, такой знакомый, но совершенно иной. Ее личный мир. И в нем царила печаль.

— Ничего не хочешь сказать? — осторожно спросил одержимый, тщетно пытаясь выбраться из плена змеиного взгляда.

Смутившись, что ей совсем не свойственно, саалея отрицательно помотала головой и продолжила укладывать вещи в мешок.

«Прости… — вздохнул Ахин, с каким-то отрешением обратив внимание на отвратительно-приятное ощущение, когда чувства подруги доползли до него по пыльному полу, чтобы утолить вечный голод темного духа. — Прости, что втянул тебя во все это, Аели».

Одержимый уткнулся в книгу, стараясь не думать о произошедшем. Он уже не раз убеждался, что ни к чему хорошему подобные мысли обычно не приводят. Но избавиться от них не так-то просто. Нужно либо принять действительность, либо довести себя до полубезумного состояния. А выбор не так очевиден, как кажется.

И тут Ахин увидел в рукописи Киатора описание скалистой местности чуть южнее столицы Атланской империи.

«Точно. Пещеры. Они находятся на возвышенности, все подходы прекрасно просматриваются, всегда есть возможность отступить. Идеальное место, чтобы спрятать отряд или даже армию! — одержимый внимательно вчитался в текст. — Рядом находится Бирн. Небольшой городок, но так даже лучше — можно будет разжиться всем необходимым, не поднимая шума. А до юго-западных ворот Камиена рукой подать. Пока что это самый лучший вариант. Наверное, даже единственный».

Что ж, хоть какая-то определенность. Или безвыходность? Уже неважно. Чем меньше логики в этом бегстве, тем хуже для преследователей. Дело осталось за малым — покинуть Могильник, еще сильнее запутать Ферота и гатляуров, а затем добраться до Бирна, избегая новых проблем.

«Нежить встала на мою сторону, я еще жив, а будущее понемногу приобретает очертания. Еще бы повезло так же с демонами Пустошей. А то, честно говоря, уже как-то обидно умирать».

Веки потяжелели. Расслабленность уступила место сонливости, но одержимый не стал ей сопротивляться. В конце концов, когда еще появится такая возможность? Ему хотелось спать, и сейчас он мог позволить себе заснуть. Необычное ощущение. Во время своего рабского существования Ахин даже не представлял, что такое возможно. Просто захотеть — и сделать.

Уже приоткрыв двери сна, одержимый перевернул страницу.

Глава «О Катаклизме и его ужасных последствиях, несущих погибель всему сущему». Ядовитые болота, испорченные воды, бескрайние пустыни, иссохшие степи, замороженные долины, изуродованные ландшафты, возникшие из ниоткуда ледяные горы и Шрам — гигантский раскол, который медленно растет, отрывая кусочки от обломка мира. Все началось, когда подавившийся виноградиной темный Повелитель позорно умер, попутно уничтожив поглощенную им сущность Тьмы. А закончится…

«Закончится ли?..»

Киатор считает, что все поправимо. Нужно лишь восстановить вселенский баланс, казалось бы, самым абсурдным образом — окончательно разрушив систему былого мироздания. То есть уничтожить сущность Света. И тогда возникнет новое равновесие, рожденное из пустоты.

«Нет, я не сомневаюсь. Старик очень умен. Да и, по существу, все ведь просто — либо теория верна, и мир будет спасен, либо все погибнут. Второй вариант развития событий, конечно, мало кого обрадует. Но если ничего не предпринять, то все тоже погибнут, только немного позже. А светлым плевать, у них ведь все и так прекрасно. К доводам раба никто не прислушается… Хм… Оказывается, если засыпать не от изнеможения, то в голову начинают лезть всякие мысли…»

Но насладиться сном ему так и не удалось — скрипучий голос Пустоглазого рассек мягкий туман в сознании одержимого, вырвав того из объятий дремоты. Неохотно разлепив веки, Ахин увидел лицо склонившегося над ним трупа. Приятным такое пробуждение назвать сложно.

— Уходите, — коротко произнес бригадир оживших мертвецов.

Кажется, он уже не раз повторил свое вполне законное требование, дожидаясь хоть какой-то реакции со стороны незваных гостей.

— Уже стемнело? — пробормотал одержимый, заглядывая за спину хозяина дома.

«Как же у меня воняет изо рта, — не к месту отметил Ахин. — И прополоскать-то нечем».

Убедившись, что его слова наконец-то были услышаны, Пустоглазый разогнулся, скрипнув обтянутыми тонкой кожей позвонками, и внимательно посмотрел по сторонам. Недовольно покачав головой, он неторопливо подошел к окну, через которое в тесное помещение лились густые сумерки, и направил взгляд пустых глазниц куда-то вдаль сквозь мутное стекло.

— Стемнело, — сам себе ответил Ахин, поднимаясь на ноги.

Диолай стоял в углу и, борясь с зевотой, поправлял одежду. Сонзера проспал