— Прочитаете, ваше благородие, сами поймете.

Константин развернул листок, пробежал глазами написанное:

«ГАВРИЛА ЕМЕЛЬЯНОВИЧ НАСТОЯТЕЛЬНО ТРЕБУЕТ СЛЕЖКИ ЗА ВАМИ И ЗА МАДЕМУАЗЕЛЬ БЕССМЕРТНОЙ. БУДЬТЕ КРАЙНЕ ОСМОТРИТЕЛЬНЫ».

Сел на скамейку, недоверчиво посмотрел на визитера:

— Кто прислал?

— Господин швейцар из театра.

— И что я должен делать?

— Полагаю, предупредить мадемуазель об опасности.

— Она предупреждена. Многократно! — граф внимательно посмотрел на прапорщика. — Что-то лицо ваше мне весьма знакомо.

Илья улыбнулся:

— Я вас видел неоднократно, граф. К примеру, на благотворительном вечере в госпитале. Мне мадемуазель тогда вручила образ Богоматери. Он до сих пор со мной, — полез под сорочку, показал образ на цепочке. — Вспомнили?

— Похоже, что да.

— Затем я служил в Крестах и помог матери мадемуазель… госпоже Соньке… бежать.

— Ах, так это о вас писали, что вы едва не сгорели заживо?

— Обо мне.

— И как же вам удалось выжить?

— Возможно, помог образ, который подарила мадемуазель. Видите, даже со ссылки досрочно освободили.

Константин помолчал, прикидывая что-то, удовлетворенно хмыкнул:

— Очень хорошо, что вы объявились, сударь. Я дам адрес госпожи Бессмертной, покажете ей эту записку, а от меня передадите, чтобы учла, что в записке написано. — Граф вынул из портмоне пять рублей, сунул визитеру. — На извозчика.

Высадка с парохода была назначена далеко за полночь.

Тройка каторжан, держа котомки в руках, в сопровождении старшего помощника Ильичева прошла по длинному и узкому коридору нижнего трюмного отделения, по обеим сторонам которого грохотали машины, насосы, шестерни, поднялась по трапу на небольшую площадку почти у самой кормы. Здесь беглецы увидели три мужские фигуры, одна из которых двинулась в их сторону.

Это был капитан судна Валерий Петрович.

Он небрежно козырнул, громко, чтобы перекричать шум, сообщил Михелю:

— Людей на весла не дам! Сами будете добираться.

Тот понятливо кивнул, напряг голос:

— Сколько до берега?

— Пять миль!

— По времени сколько добираться?

— Волна вроде небольшая, значит, часа два-три.

— А как ориентироваться?

— Видите огоньки?.. Это берег. Ну и компас на всякий случай. — Капитан повернулся к старшему помощнику. — Разъясни людям, а я пошел к себе.

Валерий Петрович снова небрежно козырнул и зашагал по грохочущему коридору в обратном направлении.

Ильичев достал из кармана куртки компас, передал его почему-то Соньке:

— Держаться нужно на северо-восток!.. Хотя огни на берегу — лучший ориентир.

— А если нас отнесет куда-то в сторону? — спросила воровка.

— Значит, дольше будете добираться до Одессы. На перекладных!

— Чего делать, когда опустимся на воду? — прокричал Михель.

— Смотрите, чтоб не затащило под винт!.. Сильнее отталкивайтесь веслами от борта! Иначе шлюпку завертит, и тогда конец! — объяснил старпом, двинулся к двум поджидающим матросам, махнул им. — Готовь шлюпку!

Те стали крутить лебедку, шлюпка отделилась от борта и опустилась на палубу.

— Все, с богом! — невесело усмехнулся Сергей Сергеевич, затем напомнил: — Когда будете на воде, не забудьте отцепить трос лебедки!

— Постараемся, — нервно отмахнулся Михель и, не попрощавшись, первым двинулся к шлюпке.

— Спасибо вам. — Михелина коснулась рукава куртки Ильичева. — Мы вас не забудем!

— Забудете, — отмахнулся тот. — А вот если возникнут проблемы в Одессе, тогда определенно вспомните!

И неожиданно спросил:

— Что передать господину банкиру?

— Передайте, что утонули.

— Нельзя, мадемуазель, так шутить. Накаркать можете!

— Ничего не передавайте! Переживет как-нибудь!

— Ладно, что-нибудь придумаю. Лишь бы в Одессе с ним не пересеклись!

— Будем стараться! — прокричала Миха.

Матросы помогли женщинам расположиться в шлюпке, затем поддержали Михеля.

От напряжения и прохлады всех троих заметно колотило.

Сонька передала Михелине свою котомку, расположилась спереди, взяла весла. Михель уселся сзади, проделал то же самое.

Михелина, вцепившись в борта, переводила растерянный и испуганный взгляд с родителей на матросов.

Матросы снова подошли к лебедке, принялись с усилием крутить ручку.

Шлюпка тяжело оторвалась от палубы и медленно поползла вверх.

Было видно, как старший помощник перекрестил беглецов.

Матросы продолжали трудиться над ручкой лебедки, шлюпка вскоре повисла над водой, задержалась на миг, после чего стала медленно опускаться.

— Господи, помоги и спаси, — прошептала Сонька.

Михель внимательно следил за приближающейся водой и, когда днище коснулось ее, заорал:

— Веслами!.. Отталкиваемся!

Борт парохода находился совсем рядом, он был мощный и пугающий, раскачивающийся от волн и быстрого хода.

Михелина видела, как отец с матерью изо всех сил старались оттолкнуться от него, весла соскальзывали, борт несколько раз задевал шлюпку, и ее с силой бросало то в сторону, то на пароход.

— Отталкиваемся! — отчаянно орал Михель и изо всех сил налегал на весла. — Сильнее, Соня!.. Сонечка, еще сильнее!

Шумно дышащий борт медленно проходил мимо, лодка постепенно отдалялась от него, наконец сильный бурун от винта едва ли не ударом отбросил шлюпку совсем в сторону, и она опасно запрыгала, закрутилась на волнах.

Михель и Сонька принялись в панике грести, чтобы выровнять ход.

Вскоре судно начало медленно отваливать в сторону, волны становились слабее, огни в иллюминаторах и над палубой превращались в слабые желтые точки.

Михелина перекрестилась:

— Слава Богу… Кажется, выбрались.

Сонька, продолжая грести, молча оглянулась на виднеющиеся вдалеке прибрежные огоньки.

— Все будет хорошо, барышни, — неожиданно улыбнулся Михель. — До берега доберемся, а там хрен кто словит.

— Не заскакивай наперед, — мрачно бросила Сонька. — Думаю, самое главное только начинается. — И снова с силой налегла на весла.

За окнами заканчивался день, от ближних церквей доносился вечерний перезвон, мелкий дождь порывисто и неровно хлестал по стеклам.