Нам она не должна грозить. Болезнь, пришедшая снизу, едва ли укоренится в нашей крови.

– А мужчины, дети?

– Надо поискать в архивах. Возможно, Саяти или Сошен оставили для нас записи. Саяти занимались ароматическими составами, и обе они интересовались целительством и алхимией. Ясно, что эта чума уже однажды приходила и сошла на нет. Если от нее есть лечение или защита, они, вероятно, знали.

– Мы должны увидеть болезнь своими глазами, – сказала Эсбар. – Увериться, то ли это, что мы думаем.

– Да. Ты могла бы послать Сию, – предложила Апая. – Если не отказалась от мысли отпустить ее в мир.

Тунува бросила взгляд на Эсбар. Та в задумчивости крутила на пальце золотое кольцо, полученное, когда Сагул избрала ее мунгуной. Кольцо украшал цветок из солнечного камня.

– Я должна обратиться к обители, – сказала она. – Апая, собери всех в Военном зале.

Она отступила в тень. Тунува переглянулась с Апаей. Та шевельнула бровью.

– Не оставляй ее, Тунува, – тихо попросила она. – Кормило обители в ее руках, но парусом ей будешь ты.

Все собрались задолго до полудня. Эсбар встала перед девятью колоннами.

– Недавно здесь родилось существо с огнем в глазах, несущее смрад горы Ужаса, – заговорила она. – Наверняка оно явилось не одно. Пришло наше время, братья и сестры. Пора исполнить свой долг: оборонить Юг.

Все молча слушали.

– Малый отряд выедет завтра с Апаей ак-Нарой, чтобы разведать, с какой угрозой мы имеем дело. Остальные останутся защищать дерево и ожидать призыва от наших южных союзников. Все послушники и посвященные будут с рассвета до заката оттачивать боевые навыки. В обязанности каждого мужчины входит изготовление стрел. Сестры, не забывайте упражняться в постановке сторожков. Помните, что пламя может погубить и вас.

Тунува с гордостью смотрела на подругу.

– Вчера вы видели на моих плечах плащ Клеолинды, окрашенный кровью Безымянного. Сегодня я даю вам надежду разделить ее славу. Существа, рожденные из подземных камней, по всей вероятности, – отпрыски… змеев, вылетевших из горы Ужаса. Любая из посвященных, убив змея, заслужит право окрасить свой белый плащ его кровью. Те, чьи плащи окрашены кровью, будут называться «красными девами».

Она с презрением выплюнула слово, которым в Инисе прозвали Мать.

– Галиан Обманщик искал в Лазии «обитель» – пристанище для изобретенной им веры, возносившей на вершину его самого. Клеолинда сказала ему, что хочет основать обитель иного рода, и исполнила обещание.

Словам Эсбар отозвались мрачные смешки.

– Еще он искал здесь невесту. «Деву». А я назову вас девами иного рода – такими, какие нагнали бы на него дрожь. Девами, омытыми кровью. Иного ранга. Новый ранг для новой эпохи.

Военный зал зазвенел согласными криками.

– После пяти столетий ожидания нашему поколению выпало не только славить Мать, но и исполнить то, что исполнила она, – объявила Эсбар. – Готовьтесь. С сегодняшнего дня мы на войне.

Когда стали расходиться, Тунува подошла к ней, пожала руку. И замерла, уловив холодок магии. У входа стояла Канта.

– Канта, – позвала Тунува.

Та склонила голову:

– Тунува. Настоятельница. Я не хотела ночью тревожить тебя разговорами, но меня растрогало такое почтение к дереву и возвышение его новой защитницы. Я благодарна судьбе, что мне выпало это увидеть. – Канта радостно улыбнулась. – И обрести новый дом.

– О чем ты говоришь? – нахмурилась Эсбар.

– Покойная настоятельница сказала, что я могу остаться здесь послушницей.

– Сагул доверила последние желания лишь мне и Денаг. Когда она тебе сказала?

– Эсбар… – к ним подошла рассерженная Апая. – Я не могу найти Сию. Где она?

– В Лазийской пуще, – ответила Канта.

В Тунуве зародилось недоброе предчувствие.

– Ей не дозволено туда ходить, – еще сильнее нахмурилась Эсбар. – Где ты ее видела, Канта?

– Заметила, как она уходила утром. – Канта обвела их всех взглядом. – С ней был ее ихневмон и младенец, и одеты они были для выезда, вот я и подумала…

Эсбар с Тунувой уже пустились бегом. Предчувствие перебродило в тревогу.

«Пожалуйста, – молилась Тунува, взбегая по лестнице, – пожалуйста, Мать, пусть она просто на охоту…»

В солнечной комнате они нашли тщательно сложенный зеленый плащ и записку. Эсбар, развернув листок, повернула его так, чтобы и Тунува могла прочесть.

«Я все знаю. Я нашла Анайсо в леднике. Молюсь, чтобы вам никогда не пришлось увидеть так никого из любимых.

Я беру с собой Лукири и Лалхар, а больше никого. Елени на этот раз ничего не знает.

Я не стану растить дочь там, где убили ее отца. Заберу Лукири туда, где для нас найдутся любовь и защита. Не пытайтесь меня искать, иначе я всему миру расскажу об обители».

– Не было его в леднике. Хидат с Имином его похоронили. – Эсбар покачала головой. – Я почитаю богов, но никогда не винила их в мирских делах. А теперь гадаю, не играет ли нами Старик Малаг.

– Надо ее догнать. Сию и Пущи не проедет, а тем более…

– Нет. В прошлый раз я это оправдала, но настоятельница не может посылать людей на поиски кровной дочери, когда каждой сестре надо готовиться к бою. – Эсбар устало отложила записку и добавила: – Пусть ее гнев выгорит сам собой.

– Эсбар, с ней ихневмон. Стоит им выйти за пределы Пущи, Лалхар навлечет на себя охотников.

– Тем скорей она вернется.

– Если я пойду за ней, ты меня остановишь?

Эсбар взглянула на подругу:

– Ты не знаешь, куда она отправилась.

– Нин возьмет след, а я… по-моему, знаю, Эс. Она пойдет к родным Анайсо в Карментум, – сказала Тунува. – Тебе нельзя ее догонять, а мне можно. Позволь мне привести ее домой.

Эсбар отвернулась к очагу:

– Ты мое решение слышала, Тува. Если уйдешь, не будет тебе моего благословения.

Тунува задумалась. А когда заговорила снова, едва не разрывалась надвое.

– Пусть так, – сказала она и вышла.

43

Запад

Снежок рассыпался, попав Глориан в плечо. Она, задыхаясь от смеха, зачерпнула перчаткой снежную пыль.

Она наслаждалась разгоревшейся кожей. Даже в Гористом крае снег редко ложился надолго, а тут Святой подсыпал им пуха с вершин. Верно, и он праздновал Новый год.

Зимний пир настал и миновал. Совет Добродетелей отметил его обычным пиром, но Глориан показалось, что угощений подавали меньше обычного. После торжественной трапезы они с дамами слепили снежного рыцаря, покатались на озерном льду и пошли собирать в Королевском лесу орехи и ягоды терна.

Все это расшевелило в ней тоску по Хроту. Настанет день, когда она будет просыпаться среди блесток изморози. Будет пить березовый сок и нырять каждое утро в ледяную воду.

А пока она наслаждалась последними днями любимого времени года. Даже Адела отдалась восторгу игры – хохотала до упаду, встряхивая промокшими от талой воды бронзовыми волосами. Она метнула снежок в Хелисенту и с разбегу налетела на Глориан. Обе с визгом свалились.

– Принцесса! – позвал рыцарь Брамель.

– Со мной все прекрасно, – сказала Глориан, и не покривила душой.

Дамы, промокшие и смеющиеся, устроили кучу-малу. От снега под одежду стал просачиваться холодок.

В последние дни она не видела снов. После откровения матери сон без сновидений