— Мама! Мои волосики горят! — крикнула девочка. — Мама! — Размахивая руками, она выбежала из комнаты и тут же столкнулась с оказавшимся на последней ступени лестницы отцом.

Сезен пошатнулся, взмахнул руками и вцепился в спинку стула. Упал он не вниз, а вбок и поэтому оказался лишь на ступеньку ниже, чем был до этого.

Девочка, ударившись в живот отца, рухнула назад, стукнулась головой об узкие перила, сложилась вдвое, соскользнула под перила и свалилась с лестницы.

Когда тельце ударилось о каменный пол, послышался хруст, и Крушила бросился на помощь.

Меррилин вскрикнула и помчалась вниз по ступеням, а Сезен продолжил путь наверх, чтобы отыскать младенца. Вожак стоял под сыпавшимися искрами и горящей соломой, пытаясь оценить масштабы бедствия. Ясновидица и Говорунья беспомощно топтались на ветру под сильнейшим дождем.

Оказавшись рядом с девчушкой, Крушила первым делом рассыпал ее длинные волосики по влажному камню и вылил на них несколько пригоршней воды. Волосы горели, и сначала надо было справиться с огнем, а уж потом заняться другими травмами.

Когда волосы перестали гореть, Крушила осмотрел девочку.

Она упала на бок. Глаза и рот у нее были открыты, но она молчала — Крушила слышал лишь крики матери и вопли младенца. Девочка тяжело дышала — значит, еще жива.

— Ясновидица! — крикнул Вожак. — Веди сюда Красавицу, а ты, Говорунья, подойди ко мне.

— Где у тебя болит? — спросил Крушила. — Ты знаешь, что случилось?

— Моя рука… — ответила она, и, сфокусировав взгляд на Крушиле, спросила: — Ты кто?

— Меня зовут… м-м… Эррен, — ответил он. — Я здесь для того, чтобы помочь.

Подбежала Меррилин и попыталась поднять дочь с пола. Однако Крушила ее остановил.

— Боюсь, она сломала руку, — сказал он. — И передвигать ее надо крайне осторожно, чтобы не сместить кости.

В Безумном Дубе обитал криворукий старик. Он свалился с дерева еще мальчишкой, перелом сросся, но кость стала кривой, и, как объяснила Старшая жрица, это произошло потому, что, пытаясь унять боль, он так резко двигал рукой, что обломки сместились. Крушила не хотел, чтобы эта девочка… Килила ее зовут… выросла калекой.

Меррилин, не прекращая рыдать, кивнула, и они вдвоем осторожно привели Килилу в сидячее положение.

— Все мокрое, — сказала девочка. — Моя юбка совсем промокла.

— Мы знаем, — ответила Меррилин. — Ты же помнишь, почему мы перетаскивали все вещи наверх? Лорд-Чародей устроил потоп. Он сошел с ума.

— Лорд-Чародей? — переспросила Килила и расплакалась. — У меня ручка болит!

Послышался плеск воды. Подняв глаза, они увидели, что рядом стоит с младенцем на руках Сезен. Ребенок тихо посапывал, вцепившись ручонками в мокрую рубашку отца.

— Как она? — спросил Сезен, кивая в сторону дочери.

— Кажется, сломала руку, — ответил Крушила, подумав, что выражение беспомощности на лице Сезена действует на него еще хуже, чем боль, которую испытывала Килила.

Крушила снова услышал плеск, и рядом с ним оказалась Красавица. Ее лицо по-прежнему скрывал шарф. Она присела рядом с девочкой и ощупала поврежденную руку. Килила коротко вздохнула и негромко вскрикнула.

— У нее перелом плеча, — сказал Красавица. — Но кость, похоже, не сместилась и скоро срастется. У детей переломы срастаются быстро.

Ее голос был таким ласковым и музыкальным, что отец семейства вздрогнул, а младенец Гаран, перестав шмыгать носом, уставился на женщину.

— Меч, если ты там больше не нужен, здесь твоя помощь не лишняя, — сказал Вожак.

— В чем дело? — поднял голову Крушила.

Вожак стоял на верхней ступеньке лестницы, свесившись через перила. Поймав взгляд молодого человека, он ткнул пальцем вверх:

— Если ты сможешь отрубить своим мечом горящую солому, мы спасем дом от огня.

— Верно! — Крушила попробовал встать, но понял, что все еще придерживает плечо Килилы. Он убрал руку и позволил Красавице занять его место.

Затем он выпрямился во весь рост и заспешил к лестнице.

На то, чтобы сбить пламя, им потребовалось двадцать минут. К этому времени Красавица и Меррилин поместили сломанную руку в лубок и уложили Килилу в постель. Ее кроватка, по счастью, стояла в том углу, которого не коснулся огонь. Гаран уснул на руках матери, сидевшей у перил верхнего этажа, неподалеку от постели дочери.

Сезен присоединился к Вожаку и Крушиле, и они втроем принялись вытаскивать тлеющую солому из крыши, растаптывать ее в пепел или сбрасывать в залитую водой комнату первого этажа. Глаза слезились от дыма, то и дело на всех нападал сильнейший приступ кашля. Но несмотря ни на что, пожар был потушен.

Что самое удивительное — на горевшую часть крыши не упало ни капли дождя.

— Ну конечно, — сказал Вожак. — Если бы он позволил воде пропитать солому, то пожара бы не получилось.

— Это добрая, толстая крыша, — сказал Серен. — Я рассчитывал, что она прослужит нам много лет.

— Боюсь, теперь она стала не такой толстой, — заметил Крушила. — Да и пахнет она, мягко говоря, не слишком приятно. Тебе придется заняться починкой, как только улучшится погода.

— Ты надеешься, что погода когда-нибудь улучшится? — спросил Сезен. — Если у Лорда-Чародея и впрямь мозги набекрень, дождь будет лить до тех пор, пока весь Барокан не утонет.

— Не думаю, что это ему удастся, — негромко произнес Крушила.

— В любом случае мы его скоро убьем, — сказал Вожак. — Мы, восемь Избранных.

— Семь, — уточнила Меррилин, отрывая взгляд от ребенка. — Я не иду. После всего этого? После пожара я не могу оставить детей. Я нужна Килиле и не сдвинусь с места, пока перелом не срастется полностью.

— Но… — начал Сезен.

— Я жажду увидеть его мертвым, — сказала она. — Поверьте, после всего того, что случилось, я хочу, чтобы он умер. И если вам семерым не удастся его прикончить, то это попытаюсь сделать я. Но пока для меня важнее всего дети.

— Но…

— Сезен, если я отправлюсь с ними, Лорд-Чародей нашлет на нас новые молнии. Он может убить тебя и сжечь дом, но если я останусь здесь, он не осмелится. Он понимает, что я начну на него охоту. Ему неизвестно, на что я способна, но я-то это знаю. Будучи совсем молодой, я кое-что испробовала, и мои магические возможности сохранились. Может, у меня и нет меча, как у Избранного Воина, или соблазнительного голоса, как у Избранной Красавицы, но у меня свои достоинства. Победив семерых, Лорд-Чародей не будет чувствовать себя в безопасности. Он заплатит за то, что сломал руку моей дочери, я найду способ отомстить. Но сейчас для меня важнее всего семья, и я остаюсь здесь.

— В таком случае у нас будет резерв, — кивнул Вожак. — Мы всемером сможем лишить это чудовище власти, но если лерры нас предадут и мы не сможем выполнить свою миссию, в дело вступит второй отряд. Позволь выразить тебе нашу благодарность, Меррилин тарак Долин, — закончил он с поклоном.