не остыли.

Мужчины не заставили себя упрашивать. Она сидела, наблюдая, как они подкрепляются.

— Вы тоже пейте свой кофе, — напомнил ей Карелла.

— Да, спасибо. — Она, придвинув свою чашку, положила три ложки сахара и сидела, задумчиво помешивая кофе.

— Как вы думаете, найдете вы его?

— Мы надеемся.

— Вы думаете, с ним что-нибудь случилось?

— Трудо сказать, миссис Андрович.

— Он был такой большой, — она пожала плечами.

— Был, миссис Андрович?

— Я сказала «был»? Да, действительно. Я уже думаю о нем, как об ушедшем навсегда. '

— Какие у вас для этого основания?

— Не знаю.

— Из того, что вы нам рассказали, видно, что он вас очень любил.

— Да, это так. Как булочки?

— Великолепные.

— Очень вкусные, — добавил Клинг.

— Мне их приносят на дом. Я мало выхожу. Большую часть времени провожу здесь, в этой квартире.

— Как вы думаете, миссис Андрович, почему ваш муж мог исчезнуть таким образом?

— Не могу понять.

— Вы не ссорились, не было ничего такого в то утро?

— Нет, нет. Мы не ссорились.

— Я не имею в виду крупную ссору, — объяснил Карелла. — Может быть, произошла небольшая размолвка. Во всех семьях время от времени это случается.

— Вы женаты, инспектор Карелла?

— Да.

— И вы иногда ссоритесь?

— Да.

— Мы с Карлом в то утро не ссорились, — повторила она ровным голосом.

— Но ссорились же вы иногда?

— Да, большей частью, когда я заговаривала о возвращении в Атланту, потому что мне не по душе этот город.

— Вас можно понять, — поддержал тему Карелла. — Вы же плохо знаете город. Вы бывали в верхней части города?

— Где это?

— Калвер-авеню? Хол-авеню?

— Это где большие универсальные магазины?

— Нет, я имею в виду более дальние районы, недалеко от Гровер-парка.

— Нет, я не знаю, где Гровер-парк.

— Вы никогда не были в верхней части города?

— Так далеко я не ездила.

— У вас есть плащ, миссис Андрович?

— Что?

— Плащ.

— Да, а что?

— Какого цвета?

— Мой плащ?

— Да.

— Голубой. — Она помолчала. — А почему вы спрашиваете?

— А черного плаща у вас нет?

— Нет. А зачем вам?

— А вы носите брюки?

— Очень редко.

— Но иногда все-таки носите?

— Иногда, только дома, когда убираю квартиру. Никогда не выхожу в брюках на улицу. В Атланте, где я выросла, девушки носят платья, юбки и красивое белье.

— А зонтик у вас есть?

— Да.

— Какого цвета?

— Красный. Я не совсем понимаю, инспектор Карелла, что все это значит.

— Миссис Андрович, а нельзя ли взглянуть на ваш плащ и зонтик?

— Зачем?

— Нам бы очень хотелось.

Она посмотрела на Кареллу, затем перевела озабоченный взгляд на Клинга. — Хорошо, — наконец произнесла она. — Пройдите, пожалуйста, в спальню. — Они последовали за ней в другую комнату. — Я еще не застелила постель. Вы уж извините за беспорядок в квартире. — Проходя к гардеробу, она набросила одеяло на смятые простыни и открыла дверцу шкафа. — Вот плащ, а вот зонт.

Плащ действительно был голубой, а зонт — красный.

— Спасибо, — Карелла продолжал гнуть свою линию. — А мясо вам тоже доставляют на дом, миссис Андрович?

— Что?

— Мясо. От мясника.

— Да. Инспектор Карелла, не объясните ли вы мне, что все это значит. Все эти вопросы звучат так, как будто…

— Да нет, это обычные формальности. Просто хотим больше узнать о привычках и образе жизни вашего мужа. Вот и все.

— Какое же отношение к его привычкам имеют мои плащ и зонтик?

— Кто знает. Все может пригодиться.

— Не понимаю.

— А у вас есть нож для разделки мяса, миссис Андрович?

Она измерила его долгим взглядом. — Какое это имеет отношение к Карлу?

Карелла ничего не ответил.

— Карла нет в живых, да?

Карелла молчал.

— Кто-нибудь убил его ножом для разделки мяса? Так?

— Мы не знаем, миссис Андрович.

— Вы думаете, что это сделала я? Вот что означают все ваши вопросы, не так ли?

— У нас нет никаких данных о местонахождении вашего мужа, миссис Андрович. Мы не знаем, жив он или нет.

Все это — чистейшие формальности, связанные с расследованием.

— Хороши формальности. Что же произошло? Некто в плаще с зонтиком прикончил моего мужа ножом для разделки мяса. Так?

— Да нет же, миссис Андрович. Так есть у вас нож для разделки мяса?

— Да, есть. На кухне. Вам бы хотелось, конечно, на него взглянуть. Может быть, на нем вы обнаружите кровь Карла. Ведь это как раз то, что вы ищите, не так ли?

— Уверяю вас, это обычная полицейская рутина, миссис Андрович.

— Интересно знать, все сыщики такие непроницательные, как вы?

— Мне очень жаль, если я вас расстроил, миссис Андрович. Но, если это не очень затруднительно, разрешите взглянуть на нож.

— Сюда, пожалуйста, — проговорила она холодно и проследовала из спальни в кухню. Нож был маленький с тупым и щербатым лезвием.

— Если вы не возражаете, я заберу его на время.

— Зачем?

— А какие конфеты прислал вам муж в то утро?

— Ассорти, фрукты и орехи в шоколаде.

— Откуда? Кто выпускает?

— Я не помню.

— Коробка была большая?

— Фунт.

— Но вы же сперва сказали, что, когда проснулись, нашли на кухонном столе большую коробку конфет. Вы ведь именно так сказали?

— Да. Она имела форму сердца и показалась мне большой.

— Но в ней был только фунт конфет. Так?

— Так.

— А дюжину красных роз? Когда доставили цветы?

— Около шести утра.

— И вы поставили их в вазу?

— Да.

— А у вас есть ваза, которая вмещает дюжину роз?

— Конечно. Карл всегда приносил мне цветы, и я купила вазу.

— Которая вмещает дюжину роз?

— Да

— Это были алые розы, дюжина алых роз, правильно?

— Да.

— Белых среди них не было? Только алые, все двенадцать?

— Да, да. Дюжина алых роз, все алые, и я поставила их в вазу.

— Но миссис Андрович, когда вы впервые упомянули розы, вы сказали, что их было две дюжины.

— Что?

— Сперва вы говорили две дюжины.

— Я…

— А были ли вообще цветы, миссис Андрович?

— Ну, конечно, цветы были. Я, должно быть, просто ошиблась. Была только дюжина. Не две дюжины. Я, наверно, думала о чем-то другом, когда это сказала.

— И конфеты были?

— Конечно, были.

— Понятно. И вы не ссорились за завтраком. Почему вы заявили о его исчезновении только на следующий день, миссис Андрович?

— Потому что я подумала…

— И прежде он когда-нибудь также исчезал неизвестно куда?

— Нет, он…

— Значит, это было необычно для него, не так ли?

— Да, но…

— Тогда почему вы не заявили сразу же?

— Я думала, он вернется.

— Или вы знали, что у него есть причина не возвращаться?

— Какая причина?

— Это вы мне должны сказать, миссис Андрович.

В комнате воцарилась тишина.