которая давала показания, сидя в одной комбинации. В дежурном помещении Паркер сказал Мисколо:

— Стоит нам снять ее в таком виде, фотографии разойдутся по пять долларов за каждую.

— Визит этой дамы без сомнения придаст нашему отделению особую пикантность, — изрек сидящий за пишущей машинкой Мисколо.

Паркер и Хейвз отправились добывать ордер на обыск. Наверху Мейер, Карелла и лейтенант Бирнс допрашивали подозреваемых. Бирнс как старший и, следовательно, менее чувствительный к прелестям пышных обнаженных грудей, допрашивал Марту Ливингстон в комнате для допросов в конце коридора. Мейер и Карелла занялись Леонардом Кро- ниным, устроившись в углу дежурного помещения и, таким образом, устранив вмешательство его возлюбленной.

— Ну, так как, Ленни, — начал Мейер, — у тебя действительно есть разрешение на эту игрушку, или ты просто пытался отделаться от нас? Говори начистоту.

— У меня действительно разрешение. Неужели я стал бы вас дурачить?

— Я не думаю, что ты будешь пытаться вводить нас в заблуждение, — вкрадчиво проговорил Мейер, — и мы тоже не будем от тебя скрывать, что это дело серьезное. Я не могу рассказать тебе все, но поверь мне на слово, что дело дрянь.

— Что значит серьезное? Что вы хотите сказать?

— Ну, скажем так, что это значительно серьезнее, чем простое нарушение закона.

— То, что вы застали нас с Мартой в постели?

— Да нет. Речь идет о мокром деле. И ты можешь оказаться одним из непосредственных его виновников. Поэтому будь с нами откровенен с самого начала, тем самым ты облегчишь свое положение.

— Я не понимаю, о каком мокром деле вы говорите.

— Что ж, подумай немного.

— Значит дело в пистолете. Ну, ладно. Нет у меня разрешения. Вы этого добиваетесь?

— Нет. Это не столь серьезно. Сейчас мы говорим не о пистолете.

— Тогда в чем же дело? Может быть, что-то в роде нарушения супружеской верности? Вы имеете в виду, что муж Марты на самом деле жив? И вы обвиняете нас в разврате?

— Даже это не настолько серьезно, чтобы снимать с вас показания в отделении.

— Тогда, что же? Наркотики?

— Наркотики, Ленни?

— Ну да, которые могут быть найдены в комнате.

— Героин?

— Да нет. Ничего такого, о чем стоило бы говорить. Марихуана. Несколько палочек. Чтобы немножко взбодриться. Эго же не преступление, правда?

— Нет. Все зависит от того, какое количество у тебя было в наличии.

— Я же говорю, всего несколько палочек.

— Если это количество не превышало дозволенную норму, тебе нечего волноваться. Ты же не собирался ею торговать, Ленни?

— Только для нас с Мартой. Ну, знаешь, для забавы. Мы выкурили несколько палочек перед тем, как заняться любовью.

— В таком случае это не причин» для беспокойства, Ленни.

— В чем же дело?

— Парнишка.

— Какой парнишка?

— Сын Марты, Ричард. Кажется так его звать?

— Откуда мне знать. Никогда не видел его.

— Никогда не видел? Когда ты познакомился с Мартой?

— Вчера вечером в баре. Заведение называется «Глоток вина». Его держат те самые типы, которые открыли индийско-китайское…

— Значит ты познакомился с Мартой только вчера вечером?

— Ну да.

— Кажется она сказала, что любит тебя, — удивился Карелла.

— Да, любовь с первого взгляда.

— И ты никогда не видел ее сына?

— Никогда.

— Ты когда-нибудь летал, Ленни?

— Летал? Вы опять имеете в виду марихуану?

— Нет. Самолетом путешествовал?

— Нет. Мне кажется, меня хватит инфаркт, если я сяду в эту штуковину.

— С каких пор ты увлекаешься черным цветом, Ленни?

— Черным? Не понял?

— Твоя одежда. Брюки, галстук, плащ, зонтик. У тебя все черное.

— Я купил все это на похороны.

— Чьи похороны?

— Дружок умер. Он помогал мне вести маленькое игорное дело.

— О, так ты н игорным делом занимаешься. Ты оказывается деловой человек, Ленни.

— Мы не делали ничего незаконного. Никогда не допускали игры на деньги.

— Твой дружок недавно умер, не так ли?

— Да, на днях. Из уважения к нему я купил черную одежду. Как последний знак внимания его памяти. Можете проверить. Я могу назвать вам магазин, где все это купил.

— Премного благодарен. В среду у тебя этой одежды еще не было, так?

— В среду? Дайте подумать. Сегодня какой день?

— Суббота.

— Ну да, правильно, суббота. Нет. Я купил эту одежду в четверг. Можете проверить. Они, наверно, ведут учет.

— А ты состоишь на учете в полиции?

— Было однажды незначительное дело.

— Насколько незначительное?

— Да небольшое ограбление. Ничего серьезного.

— Будем надеяться, что и в этот раз не добавится ничего серьезного, — отпуская его, сказал Карелла.

В комнате для допросов лейтенант Бирнс беседовал с Мартой Ливингстон.

— А вы не стесняетесь в выражениях, миссис Ливингстон.

— Кто будет заботиться о выражениях, когда его утром вытаскивают из постели и волокут в полицейский участок.

— Вы не испытывали неловкости, выходя на улицу в одной комбинации?

— Нет. Я держу себя в форме. У меня красивое тело.

— Что вы с мистером Крониным пытались спрятать?

— Ничего. Мы любим друг друга. Я не постыжусь кричать об этом со всех перекрестков.

— Почему он пытался убежать?

— Он не пытался убегать. Он им все сказал. Он сказал, что хотел посмотреть, идет ли дождь.

— И для этого надо было карабкаться на пожарную лестницу?

— Да.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вашего сына Ричарда, может быть, уже нет в живых?

— Меня это не волнует. Хорошо было бы избавиться от этого подонка. Для него лучше умереть, чем путаться с теми, с кем он путался. Вместо, сына я вырастила бродягу.

— С кем же он пугался? *

— С уличными бандитами. В каждом районе этого проклятого города одна и та же история. Делаешь все, чтобы вырастить ребенка, и что из этого получается? Ах, не заводите меня, пожалуйста.

— Ваш сын сказал вам, что он уходит из дома?

— Нет. Я уже все рассказала другому полицейскому, когда сообщала об его исчезновении. Я не знаю, где он, и мне наплевать на него. Главное, мне дадут пособие. И хватит об этом.

— Вы сказали полицейским, которые вас сюда привели, что ваш муж умер. Это правда?

— Да, он умер,

Когда?

— г^Три года назад.

— Он умер или оставил вас?

— Это одно и то же, не так ли?

— Не совсем.

— Он ушел. .

На какое-то мгновение в комнате воцарилась- тишина.

— Три года назад?

— Три года назад. Когда Дику было шестнадцать; Собрал свои вещи и ушел. Вы не знаете, как трудно растить мальчика одной. Теперь и он ушел. Мужчины все одинаковы. Вонючие козлы. Им всем нужно-только одно. Хорошо, я предоставляю им свое тело. Не не это, — на указала на сердце^— сюда, где все болит, им путь закрыт. Все грязные козлы, все