Королева процитировала знаменитые слова Георга III о том, что он – последний человек, который желает отделения колоний, но первый, что ищет «дружбы Соединенных Штатов как независимой державы». Она также рассказала о том, как Британская империя была преобразована в Содружество благодаря «воображению и доброй воле». Было и развлечение, когда после обеда поп-дуэт кабаре The Captain & Tennille исполнил свой умеренно рискованный номер Muskrat Love[196]. Когда президент пригласил Королеву на танец, вышла новая неловкость. Именно в этот момент оркестр заиграл новую композицию, The Lady Is a Tramp[197]. Пресса, впрочем, была в восторге.

Королевская чета прибыла на королевской яхте в Нью-Йорк, где Королева отправилась за покупками в Bloomingdale’s. Будущий капитан яхты Britannia Энтони Морроу вспоминает о том, как эффектно проходил визит и сколько ему уделялось внимания.

– Это было грандиозно – прожекторы, флаги. Мы провели церемонию спуска флага на закате, и присутствовавший на борту голос из оперы присоединился к исполнению национального гимна, когда его исполняли. Это было чудесно.

В Род-Айленде был дан в честь президента Форда и его супруги государственный банкет, во время проведения которого сотрудники службы безопасности США настояли на установке специального телефона для обеспечения постоянной связи с президентом. Когда один из офицеров попытался совершить звонок с яхты, он с изумлением услышал в динамике таинственный голос:

– Мы никогда не отключаем эту линию.

Кроме того, была проведена небольшая, но глубоко символичная корректировка протокола в честь США. Хотя правила королевского ВМФ запрещают появление на борту судна штатских, не принадлежащих к королевской семье, Королева настаивала, что для президента Форда следует сделать исключение.

Высокопоставленные гости отплыли в Бостон, а затем пересекли канадскую границу и успели в Монреаль как раз к открытию Олимпийских игр 1976 года. Британия к тому времени выставила себя на всеобщее посмешище. За месяц до того фунт достиг нового минимума по отношению к доллару, а двумя месяцами позже канцлер казначейства Великобритании униженно упрашивал Международный валютный фонд о помощи. Пресыщенной британской публике североамериканское турне Королевы давало, по крайней мере, некоторое утешение и веру в то, что страна по-прежнему обладает определенным влиянием.

В своем рождественском обращении Королева вернулась к теме примирения, которую так ярко затронула во время турне по США.

– Кто бы мог подумать 200 лет назад, что потомок короля Георга III сможет принять участие в этих торжествах? – спросила она. – Соединенные Штаты родились в ожесточенном конфликте с Британией, но мы недолго оставались врагами. Наше примирение принесло неисчислимые блага всему человечеству и партнерство, которое вместе со многими странами Содружества мы подтвердили в двух мировых войнах, благодаря чему свет свободы не угас.

Этот визит ознаменовал возрождение отношений, которые достигли новых высот в годы правления Рональда Рейгана.

Следующим гостем Королевы в Британии стал Джимми Картер. Она познакомилась с ним во время празднования двухсотлетия США, но его прибытие в Лондон в 1977 году на саммит G7 и встречу НАТО запомнился по двум причинам. Во-первых, он удивил принимающую сторону, сообщив, что впервые оказался за пределами США. Во-вторых, он был излишне развязен при общении с королевой-матерью. Как отмечает Уильям Шоукросс в официальной биографии королевы-матери, та терпеть не могла, когда ей говорили, что она напоминает людям их собственных матерей. Сообщив ей, что она действительно напоминает ему его собственную матушку, «миссис Лилиан», Картер поцеловал королеву-мать в губы. Как она позже заметила, никто не делал этого со времени кончины Георга VI.

– Я резко шагнула назад, – вспоминала она, – но недостаточно далеко.

Если Картер стал самым неловким из всех побывавших во Дворце высоких гостей, на смену ему пришел, пожалуй, самый обаятельный. При Рональде Рейгане трансатлантические отношения продолжали быть столь же «особенными», как и в любое другое время со дня высадки союзных войск в Нормандии. Рейган не только отлично поладил с обитателями Даунинг-стрит и Букингемского дворца, но и прекрасно держался в седле. Благодаря этому были сделаны одни из самых знаменитых фотографий за все правление Королевы.

С четой Рейганов первым познакомился принц Уэльский во время увольнения на берег в период службы в Королевском ВМФ. Он побывал в гостях у Нэнси Рейган в Калифорнии и в Вашингтоне. Она произвела такое впечатление на наследника престола, что он настоял, чтобы она прибыла на его свадьбу в 1981 году. Это было не просто дипломатическое приглашение. После этого на семейном приеме первая леди присоединилась к княгине Монако Грейс за одним столом с Королевой.

В следующем году, когда Британия начала отважную и рискованную миссию на другом конце света ради освобождения Фолклендских островов, Рейган стал ее верным союзником. Как и союзники Великобритании по Содружеству, Америка твердо встала на сторону Британии. Для Королевы, гордившейся тем, что она является главнокомандующим Вооруженными силами и матерью офицера Королевского ВМФ[198], поддержка Америки была очень важна. Поэтому и Королева, и премьер-министр стремились дать максимальное освещение визиту Рейгана, когда он получил приглашение посетить Великобританию во время своего турне по Европе в июне 1982 года. Рейган старался совместить участие в саммите G7 во Франции с государственными визитами в Италию и Германию, а также с аудиенцией у папы римского. Его окружению не хотелось, чтобы и приезд в Британию проходил в обстановке шумихи и трескотни государственного визита.

Итак, было решено, что Рейганы прибудут в Виндзорский замок и остановятся там для наполовину частного пребывания – и катания верхом с Королевой между более официальными визитами на континент. В первый же вечер они прилетели на вертолете как раз к небольшому ужину с королевской семьей. На следующее утро мировая пресса прибыла на заранее объявленную фотосессию двух глав государств верхом. Рейган с удовольствием весело переговаривался с фотографами.